Сейчас – время активных перемен

Алексей Славинский,
заместитель председателя правления компании ОАО «Администратор торговой системы» по коммерческому учету, дал эксклюзивное интервью журналу «Энергополис».

- Зона нашей ответственности – это организация коммерческого учета на розничном и оптовом рынке. И на мой взгляд, сейчас основные проблемы кроются даже не в технических соответствиях, а в первую очередь в том, что у нас сам факт учета на рознице и на опте разорван: нет четкого понимания, каким образом объемы, которые продаются или производятся на оптовом рынке, попадают на розничный. Есть инфраструктурные организации, которые являются связующими между оптовым и розничным, – это гарантирующие поставщики и региональные сетевые компании. Там, на мой взгляд, самые большие проблемы. Это несоответствие тех объемов, которые покупают в розницу гарантирующие поставщики, тем объемам, которые сети им начисляют как услуги по передаче. Или тем объемам, которые они собирают с розничного рынка.

Например, последние мониторинги, которые мы у себя публикуем на сайтах, – «рост объема задолженности розничных потребителей перед гарантирующим поставщиком» или «рост задолженности гарантирующих поставщиков за услуги по передаче». К сожалению, у нас такая культура коммерческого учета – в это понятие я вкладываю как техническую составляющую, так и организационную, – что цифры, которыми оперирует как одна сторона, так и другая, корректного подтверждения с технико-юридической точки зрения не имеют. И существуют примеры, когда сетевые компании выставляют счета, полагая, что с 2000 года им должны один миллиард, а суд признает порядка всего двадцати или тридцати миллионов за это время. Потому что подтвердить факт им нечем, нет единой методики, нет единого организационного центра, который бы все это осуществлял. И в этом, мне кажется, основная проблема. И конечно, кризис обострил эти проблемы. Именно тут, мне кажется, большая зона риска. Боюсь, что алгоритма принятия решений у государственных органов нет. Если брать данные гарантирующих поставщиков – одни цифры, если брать данные региональных сетевых компаний – совсем другие, и между собой их состыковать очень сложно. Мы пробовали разбираться в каких-то отдельных конфликтах, в регионах центральной части, и, к сожалению, нам не удалось четко проследить, какой объем куплен, какой попал на розницу, каковы услуги по передаче.

– Давайте сначала попробуем разделить ее на две составляющие. Есть техническая составляющая и организационная...
– Начинать надо с технической. Парк измерительных систем – я имею в виду и счетчиков, и трансформаторов, – изношен, практически отсутствует текущий метрологический контроль, нехватка самих средств, которые производятся у нас или где-то за рубежом (это в первую очередь касается трансформаторов). И к сожалению, нет пока никаких четких нормативных документов о том, что надо делать. Существует несколько вариантов развития событий. Один предполагает какие-то расчетные методы. Другой вариант прописан в проектах закона об энергосбережении, который, наоборот, говорит, что, чтобы что-то сберечь, хорошо бы это измерить (я с ними согласен), иначе сейчас все начнут беречь в таких количествах, что получится дороже, чем когда они не сберегали. А единой технической политики пока что нет – есть единая техническая политика на оптовом рынке, которая закреплена в наших регламентах, а на рознице ее нет вообще; и каждый регион представляет из себя замкнутое пространство, в котором ее кто-то навязывает (в Москве это правительство Москвы, которое ввело большие программы, в Белгороде сетевая компания является инициатором программ).

– Это все программы АСКУЭ?
– Да. Но между собой они, к сожалению, не согласованы, у всех разные требования, разный подход к этим системам.

– Разные технологии.
– Да, абсолютно разные технологии работы. И в этом смысле есть определенные риски: при едином централизованном регулировании, четких правилах, было бы, мне кажется, гораздо легче, и в итоге более эффективно могли бы проводиться эти работы.

– Теоретически это было бы неплохо, и, наверное, это решаемая проблема. Но практически? Ведь все внедрили свои системы, это был чей-то большой бизнес.
– Мне кажется, что это была как раз рыночная ситуация, я не могу сказать, что были какие-то организации, которые этот рынок монополизировал. Аккредитованных, на мой взгляд, только у нас порядка 100–150 на всю страну, помимо этого еще есть неаккредитованные. Это был рынок в своем классическом виде.

– Да. Но теперь надо привести к общей системе, единообразию, чтобы понять, что происходит.
– Да, нужны единые технические требования, нужно решить вопрос, до какого момента все должны оснастить себя приборами учета и должны ли, и второй вопрос – что делать, пока нет приборов учета. Частично на это должны ответить правила по коммерческому учету Минэнерго, которые, я думаю, выйдут в этом году.

– Вы большой оптимист.
– Они должны были выйти чуть ли не два года назад. И тут, мне кажется, обычные наши кивания на наш особый российский путь не работают, потому что существует опыт, например, Италии, где есть такие же сложные регионы – Сицилию, Неаполь не назовешь такими уже беспроблемными. Тем не менее там создана система учета, по которой их единая энергетическая компания Enel все меряет, все видит – порядка 96–97% электроэнергии. Это, я считаю, очень прилично.

– Учет в пределах ошибки.
– Да. Но это уже совсем другое качество. Азербайджан, к примеру, который сейчас активно АСКУЭ внедряет, и у них очень радужные внешние отчеты: потери сократились. Получается, что все смогли, а мы все про какой-то свой особый путь. Хотя есть пример того же Белгорода – там достаточно высокая степень оснащения именно розничного рынка.

– Вы опередили меня с моими вопросами. Существует ли положительный зарубежный опыт? Италия все-таки при проблемных Корсике и Сицилии – небольшая страна, им поэтому несколько проще. И второй вопрос: есть ли у нас положительный опыт? Если взять какую-нибудь страну побольше, чем Италия, с разными климатическими зонами и т.д.? Например, Соединенные Штаты или Канаду.
– Реально учет везде есть, это не является камнем преткновения, просто техническая оснащенность связана с одним очень важным моментом, в котором мы никак не можем себе признаться. Дело в том, что сейчас основной ресурс энергосбережения – это завершение процесса получения дармовой электроэнергии. Потому что когда вы сначала потребляете, а потом платите, сколько считаете нужным, то понятно, что никто в этой ситуации экономить не будет. Как только появятся технические средства, которые позволят вам оплачивать электричество по тому же принципу, как вы в обычную булочную ходите: надо сначала прийти, заплатить и только потом потребить, – я думаю, что потребление у всех упадет сразу на десятки процентов. И это данность. Так работает механизм предоплаты. К тому же технические средства позволяют при окончании денег на счете вас отключить.
Электроэнергия в России – уникальный товар: все потребляют, сколько хотят, а потом платят, сколько сочтут нужным.


– Что для этого надо? Закон об энергоэффективности? Вы каким-нибудь образом принимали участие в его создании как эксперт?
– Совет рынка и ОАО «ТЭСС» принимали в этом участие. Мы писали какие-то замечания, свои соображения, дополнения, даже делали презентации по этому поводу для руководства страны. Но я все-таки считаю, что он эту сферу оставил за зоной своего внимания, там основной упор сделан на источники финансирования для энергосберегающих мероприятий: если ты сберег, то как тебе их получить. Абсолютно правильно, и, может быть, не дело этого закона писать, как подтвердить сбереженное. Но по факту мне кажется, что здесь будет зона риска, потому что я боюсь, что сейчас все экономить будут больше, чем потребляют, это касается и тепловой, и любой энергии. Поэтому тут нужна политическая воля, наверное. Я для себя рассматривал разные варианты. Может быть, какой-то ФГУП, например, на начальном этапе. Потому что понятно, что централизованные закупки оборудования, если не брать коррупционную составляющую, в разы более эффективны. Есть разница: государство закажет 30 миллионов счетчиков у одного производителя или сто регионов закажут у пятидесяти производителей.

То же самое с обслуживанием, с ЗИПом, с квалификацией персонала. Может быть, надо по этому пути попытаться пойти, по крайней мере пока, чтобы качественно сдвинуть ситуацию с мертвой точки. Очевидно, что мы сейчас делаем только полшага, говоря о том, что надо беречь, и изыскиваем ресурсы для энергоэффективной программы, но не отвечаем на вопрос, что бережем, как это учитываем.

– А учитывая российский менталитет, естественно, все бодро откликнутся на кампанию.
– Уже. Отчитываются, что сберегли столько-то.

– Сберегли уже значительно больше, чем потребили?
– Есть определенные проблемы, но тем не менее я считаю, что даже в таком виде сама программа прогрессивна, потому что она подразумевает некоторые и технические требования и стандарты, и маркировку энергопринимающего оборудования, что все равно является важным шагом. Но повторяю, основной ресурс энергосбережения лежит в том, чтобы перестать бесплатно потреблять, и многие вопросы тут бы решились.

– Скажите, пожалуйста, о тарифной системе. У всех есть претензии: у одних одни, у других другие.
– Она по сути своей такая, что всегда должны быть претензии. Потому что должна давать какой-то экономический сигнал: хотим развивать генерацию – тарифы должны быть перекошены в сторону генерации, хотим дать продыхнуть промышленности, потребителям – надо уменьшать тарифы генерации. И это нормально, что все недовольны, нельзя быть довольными.

– С вашей точки зрения, как-то ее можно оптимизировать? И переход на систему RAB – насколько это эффективно, насколько реально?
– На мой взгляд, RAB – тоже какой-то не такой, по крайней мере по тому, что я вижу и слышу. Если это RAB, при котором есть вложенные инвестиции и в течение какого-то времени платится субъекту, как сейчас, наверное, это правильно с одной лишь оговоркой. В моем понимании, платить до момента сдачи объекта – это нонсенс. Сдача растянется на 10–15 лет, инвестор каждый следующий год будет свою долю RABа получать на обслуживание – дивиденды, проценты и что-то еще. RAB – это ты сначала сдал, а потом получаешь, и тогда, наверное, есть смысл это обсуждать. Но глупо оплачивать процесс строительства, называя это RAB. Если объект сдан, тогда это имеет смысл. Но мне кажется, что таких длинных денег сейчас нет нигде.

– Я смотрю более или менее внимательно программу энергосбережения и с изумлением обнаруживаю, что под ней нет финансирования.
– Есть такая западная модель. Энергоснабжающие организации сами могут за свои деньги проводить у своих потребителей энергоэффективные мероприятия, считать экономический эффект в течение какого-то времени и его с них забирать. Это хорошо, но мне кажется, для какого-то качественного перехода этого явно недостаточно. Должно, должно быть финансирование.

– Во всяком случае я знаю только одну организацию, Мосэнергосбыт, которая по этой схеме, которую вы назвали, начала действовать. Но это, мне кажется, капля в море. Я не говорю о том, что у нас вообще отсутствует культура энергосбережения в широком смысле, и она должна как-то внедряться. И с другой стороны, без финансирования ни одна программа просто не сможет функционировать.
– Мне кажется, что для финансирования программы энергосбережения бюджетные сферы пытаются выделять какие-то деньги, и не только в Москве пытаются что-то делать. Не знаю, не уверен, будет ли целевая программа, но что-то будет. Но Москва в этом смысле, конечно, уникальна, и при подготовке этой программы и документации Москва принимала активное участие. Я больше не знаю крупных регионов, которые бы так системно подходили к этой проблеме. Мне кажется, что аналогов по масштабам, по планомерности она не имеет.

– Как бы вы оценили сегодняшнее состояние энергетики? Можно сказать, «год без РАО»? Вы ведь видите те финансовые потоки, которые характеризуют его.
– Мне кажется, как революционное, когда уже низы не могут, верхи не хотят. На мой взгляд, наличие единой централизованной структуры на момент кризиса сыграло бы суперположительную роль. РАО ушло чуть рано: еще бы года два, и, я считаю, с учетом ситуации плюс был бы огромный. А сейчас мы понимаем, что отрасль мобильность свою потеряла, она от этого явно страдает. Но я не склонен наши последние техногенные катастрофы на это списывать. Я не считаю, что это напрямую связано. Раньше система управления была директивная, а сейчас в новой оперативной системе между частными собственниками и государством четкой координации нет. В связи и с кризисом, и с достаточно существенным износом оборудования возникла в этом острая необходимость. Мне кажется, что сейчас время активных перемен. Это не значит, что будет пересматриваться форма владения активами, но взаимоотношения должны претерпеть какие-то существенные изменения.

– Мне тоже кажется, что энергетика такая область, которая не может быть отдана на волю рынка. Все-таки отношения, будучи рыночными, должны быть мобильными, управляемыми, должна быть структура, которая могла бы оперативно отзываться и влиять на события.
– Безусловно. Должна быть структура, которая имела бы какие-то полномочия и процедуры оперативного влияния, и, поскольку все-таки это рынок, был бы какой-то механизм и поощрения, и наказания тех субъектов, которые эти процедуры не выполняют. На мой взгляд, мы сейчас где-то в начале этого пути, в пути осознания, чего стоит выполнение-невыполнение необходимых процедур. То есть это рынок с какими-то очень существенными жесткими технологическими ограничениями. Невыполнение этих ограничений или выполнение за кого-то другого – к примеру, станция не смогла выработать электроэнергию, которую обещала, – влечет за собой несколько вариантов. Либо кто-то из потребителей должен ограничить свое потребление и за это, естественно, должен получить дополнительную плату, потому что он: а) несет убытки; б) просто спасает нашу единую сеть. Либо это должен сделать другой генератор, что тоже требует денег. В каком-то зачаточном состоянии, развитии у нас эти наметки. Но еще недостаточно формализованы, отработаны процедуры, недостаточно четко мы понимаем стоимость этих инициатив, в этом направлении еще стоит поработать.

– Для этого нужна только политическая воля или, кроме нее, должны быть технические, организационные мероприятия?
– Я думаю, безусловно, должны быть организационные и технические шаги. Они не носят в себе какого-то революционного характера и не являются ни нанотехнологиями, ни ноу-хау, все они давно известны. Тем не менее давно у нас идут дебаты с холдингом по поводу того, что Совет рынка выступал с инициативой создания региональных структур, которые бы по сути, как администратор торговой системы на оптовом рынке, управляли розничным рынком. То есть сводили баланс, контролировали платежи, потому что сейчас там у нас полная вольница, нет арбитра, производственного решения споров на розничном рынке – только суд или Федеральное антимонопольное агентство.

– И судебные решения, поскольку нет четких технических параметров, в значительной степени волюнтаристские?
– Я не владею судебной практикой, но мы такого инструмента суду не даем. Особенно это касается розничного рынка, на опте все-таки, мне кажется, сравнительно больше порядка, и судебные решения более упорядоченны, чем на розничном рынке.

– Каковы перспективы, на ваш взгляд? Сейчас 50% тариф, 50% свободный рынок. Как вы считаете, где тут правильное решение?
– Мне кажется, что надо продолжать двигаться в сторону либерализации, раз такой тренд задан. Потому что и строительство, и эксплуатация энергообъектов – это достаточно длительная и затратная работа, и те инвесторы, которые пришли сюда, доказывают свою эффективность. На мой взгляд, одни из самых эффективных станций – частные. Эффективны с точки зрения затрат, оптимизаций, потому что появился хозяин. И это правильно: назад нет смысла разворачиваться. Надо понимать, что мы еще не до конца изжили издержки социалистической экономики, когда в некоторых регионах тарифы занижены начиная с 70-х годов (я имею в виду Сибирь). И до сих пор они еще идут к средним тарифам, но до сих пор по многим регионам они явно льготные, их субсидируют все остальные участники. Такая ситуация. Можно ли сказать, что к следующему, 2011 году вообще не будет никакого регулирования? На мой взгляд, оно и сейчас уже 50%-ное: для населения оно остается, а для всех остальных...

– Покупать на оптовом рынке – значит, где-то должны быть перетоки энергии? Технически мы готовы к свободному рынку?
– Наверное, в полной мере нет, и я не знаю ни одной страны, которая бы реализовала в электроэнергетике целиком такую рыночную модель. В этом смысле очень интересная ситуация с США, которые запустили (или пытаются запустить) рынок торговли правом на передачу электроэнергии. По факту это технологическая возможность сетевых организаций передавать электроэнергию. В этом смысле рынок эффективных потребителей и генераторов сейчас незавершенный, пока нет у сетевых организаций мотива и обязанности эффективно ее передавать. Наверное, Америка пытается встать в авангарде этой процедуры. Но это сложная проблема, ведь сетевые организации остаются у государства, плюс у нас достаточно сложная топология сети. Вопрос, как заставить сети эффективно работать, не решен не только у нас.

– Скажите, вашу деятельность понимают ли и оценивают ли так, как вам бы этого хотелось?
– Я думаю, что понимают, оценивают. Понимают точно, оценивают – тоже, но сказать, что субъекты нами довольны, нельзя, потому что мы организация, которая сводит воедино противоречивые желания двух противоборствующих сторон. Одни хотят потреблять побольше, платить поменьше, другие – вырабатывать поменьше, получать побольше. Либо нами недовольны одни, либо другие. Это достаточно тяжелый поиск компромисса между желанием потреблять за меньшие деньги и меньше производить за большие деньги.

– А вы испытываете удовлетворение от работы? Вы себе говорите: «Да, вот это получилось неплохо, я доволен»?
– Конечно, говорю «да, это получилось», но считаю, что всегда можно сделать лучше.



Справка:

ОАО «АТС»
является 100%-ной дочерней компанией некоммерческого партнерства «Совет рынка» и с 1 апреля 2008 года ведет деятельность по организации торговли на оптовом рынке, связанную с заключением и организацией исполнения сделок по обращению электрической энергии, мощности и иных объектов торговли, обращение которых допускается на оптовом рынке.

Видами деятельности АТС являются:
• оказание услуги по организации оптовой торговли электрической энергией, мощностью и иными допущенными к обращению на оптовом рынке товарами и услугами;
• осуществление регистрации двусторонних договоров купли-продажи электрической энергии и мощности;
• организация системы измерений и сбора информации о фактическом производстве электрической энергии и мощности и об их потреблении на оптовом рынке;
• взаимодействие с организациями технологической инфраструктуры в целях прогнозирования объема производства и потребления электрической энергии, поддержания установленных техническими регламентами параметров качества электрической энергии, устойчивости и надежности энергоснабжения;
• разработка, внедрение и сопровождение программных и информационных систем, обеспечивающих осуществление обществом видов деятельности, указанных в настоящем пункте;
• оказание информационных и консультационных услуг.