Nord Stream: от скважины до горелки

Момент первый, принципиальный, заключается в том, что этот проект показывает возможности российских и европейских компаний действовать совместно по всей производственной цепочке. У нас многие воспринимают проект как трубу, уложенную в Балтийское море. Это неправильно: у первой нитки «Северного потока» есть четкая ресурсная база – Южно-Русское месторождение. В Южно-Русском месторождении у Газпрома, как известно, два партнера – BASF и Wintershall. Дальше есть, соответственно, система, которая соединяет месторождение с берегом Балтийского моря, и, собственно, Nord Stream.

Там, как мы знаем, акционерами являются помимо немцев голландская Gazunie и французская GDF. И далее этот газопровод соединяется с газотранспортными системами (ГТС) Европы, и в сбыте газа тоже участвуют компании, где акционером является Газпром: скажем, компания Wingas, где Газпром является партнером немецкой компании Wintershall. То есть это очень важно, что мы, от скважины до горелки, везде действуем вместе с европейцами. Я думаю, что в этом и будет залог успеха, если действительно мы будем пускать европейские компании в добычные проекты, а они все равно так или иначе будут пускать нас в сегмент дистрибуции. Это обеспечит рост взаимозависимости и, кстати, является антикоррупционной мерой в российском случае, потому что очевидно, что в тех проектах, которые мы реализуем в партнерстве с иностранцами, прозрачность выше и воруют меньше. И это тоже достаточно серьезный и значимый плюс.

Поэтому, кстати, вопросов к стоимости трубы по «Северному потоку» в общем-то и не возникает, хотя наши эксперты очень любят посчитать, сколько стоит километр трубы у Газпрома. Есть иностранные партнеры, соответственно, и прозрачность выше, и финансовая отчетность четче. Это момент, который мы тоже должны учитывать.

«Северный поток» – это не просто труба, которая, как я уже сказал, лежит где-то в Балтике. Это труба, которая соединена уже газопроводом OPAL с ГТС Европы – Чехии и Польши, там два входа есть. И уже строится газопровод NEL, который соединит «Северный поток» с голландской ГТС.

Что это показывает? В газопроводе OPAL важным моментом является то, что он получил статус исключения из Третьего пакета. То есть Европейский союз в принципе, когда рационально смотрит на вещи, не отказывается давать разрешения на реализацию проектов, где есть доля Газпрома, потому что этот проект важен для Европы. Это дополнительный канал поставок газа в Восточную Европу, которая на самом деле отделена от Западной Европы. Там действительно все газопроводы были притянуты к СССР и не хватает соединений с Западной Европой. Так вот Газпром с немцами эту перемычку и построил. Этот газопровод протяженностью 480 км идет от Грайфсвальда (восточное побережье Балтийского моря в Германии) до Олбернхау на германо-чешской границе. Он соединяет Nord Stream с газотранспортной сетью Wingas. Можно сказать, OPAL включил Восточную Европу в общеевропейское газовое пространство. Правда, опять же мы сохранили поставки своего газа, но это и очевидно: не будем же мы строить трубы для наших конкурентов!

Газопровод NEL пока не получил исключения из Третьего пакета, и многие считают, что здесь его как раз и подловят. Мотив – газопровод формально не является транзитным. Если OPAL идет на восток, то NEL, наоборот, на запад. NEL должен связать «Северный поток» с газопроводной системой Нидерландов, Бельгии, Франции и Великобритании. Но на самом деле строительство этого газопровода уже идет, и немцы доказали способность с Брюсселем эти свои проблемы решать. Собственно, для этого Gasunie входил в акционерный капитал «Северного потока». Кроме того, в 2010 году Gasunie получила 20% в газопроводе NEL. Остальные 80% делят между собой Wingas (70%) и E.ON Ruhrgas (10%).

Кстати, некоторые немецкие граждане подали в суд на NEL, и наша пресса тут же написала, что проект зарублен. На самом деле это обычное явление при строительстве любых серьезных газопроводов: кто-то подает в суд, пытаясь заработать на этом денежки. Все это реализацию проекта NEL не остановит, он будет завершен.

Следующий важный момент заключается в том, что, конечно, газопровод строили, когда рассчитывали на резкий рост спроса на российский газ. Сегодня «Северный поток» – это прежде всего канал переброски газа с Украины. Это новый дополнительный газопровод, который позволит начать постепенное «осушение» Украины. Неправильно, конечно, говорить, что объем «Северного потока» в 27,5 млрд. кубов – это тот объем, который будет изъят из прокачки через Украину. Нет. У этого газопровода есть новый объем газа. 4 млрд. куб. м забронировала британская «дочка» Газпрома Gazprom Marketing & Trading, 3 млрд. куб. м – Gaz de France и 1 млрд куб. м – датская DONG. По старым контрактам около 9 млрд. куб. м из первой нитки законтрактовал Wingas, еще около 4,5 млрд. куб. м – E.ON Ruhrgas. Очевидно, что основной объем газа, как раз порядка 20 млрд. кубов, придется убирать из украинского транзита. И кстати, часть контрактов уже переписана. Многие говорят, дескать, вот в газовом бизнесе очень четко фиксируются пункты приема и сдачи газа. Это так. Но, поскольку основными партнерами являются немецкие компании и они же – акционеры «Северного потока», то очевидно, что они не настолько глупы, чтобы сознательно чинить какие-то юридические препятствия. Конечно, контракты будут меняться, да они уже активно меняются, по «Северному потоку» уже значительная часть контрактов переподписана. То есть просто будут изменены пункты сдачи-приема газа. И в этом смысле Украина совершенно зря потирает руки, думая, что эти контракты остановят возможность переброски газа. Да ничего это не остановит. На самом деле тут никаких споров нет. Это по цене споры могут быть, но с точки зрения объемов ничего нет страшного.

Кстати, даже если настаивать на том, чтобы сдавать этот газ на границе Восточной Европы, опять же при помощи газопровода OPAL газ туда можно теоретически в реверсном режиме доставлять, если уж задаться такой задачей. В общем, здесь соединение произошло, этот момент достаточно важен и значим.

И еще один момент значимый заключается в том, что все уже позабыли, что, когда это все строилось, многие европейские страны были решительно против. К примеру, Польша говорила про химическое оружие в Балтийском море и про то, что это невозможно строить и никто никогда не даст санкции. Говорили, что со скандинавами мы никогда не договоримся. Я помню заявление скандинавов, что у них очень жесткие экологические стандарты, нужно договориться буквально с каждой рыбой в море. В парламенте Швеции некоторые депутаты уверяли, что при строительстве Nord Stream будут использованы платформы, с которых может быть высажен десант в Стокгольм. Ну вот договорились и с каждой рыбой, и со скандинавами. И, несмотря на все эти фантастические истории про оружие на дне Балтики, про десант, про сравнение газопровода с пактом Молотова–Риббентропа, несмотря на все эти ужасы, удалось договориться и со шведами, и с Брюсселем, и получили статус исключения для газопровода OPAL. То есть в принципе этот проект показал, что при определенном рациональном подходе мы можем с европейцами договариваться, убеждать их. Тем более что, действительно, мы же газ предлагаем Европе, поэтому, конечно, для ЕС проект выгоден. Для европейских компаний он абсолютно выгоден, и инвесторы там очень хорошо защищены. Напомню, что он строился по принципу «качай или плати», то есть акционеры Nord Stream очень четко гарантированы с точки зрения возврата своих инвестиций: Газпром обязан трубу заполнить, потому что таковы условия этих контрактов. Так что проект в принципе выгоден для всех, кроме, конечно, Украины (потому что только введение первой нитки, по самым скромным подсчетам, обеспечит Украине недополучение 800 млн. долларов прибыли).

Сейчас главный вопрос – будет ли эта ситуация модельной с точки зрения того, что и мы можем пустить немцев в добычу, и Европа может пустить нас в транспортные проекты. При желании все эти вопросы могут быть решены. Тем более если учесть новые реалии на европейском рынке газа. Если мы посмотрим на ситуацию с точки зрения покупателя, то в Европу-то в основном, как сейчас принято говорить, черные лебеди плывут: это и «Фукусима», и окончание инвестцикла в Катаре, и отсутствие запасов в Норвегии, то есть ситуация не столь оптимистичная, как это казалось еще два года назад. В этой связи всегда возникает вопрос: оправдана ли вот эта стратегия давления на Россию? И для России тоже возникает вопрос: оправдана ли стратегия отказа от европейского рынка и уход в пользу Китая? Я думаю, что здесь, может быть, и банальна поговорка про старых друзей, но очевидно совершенно, что из российско-европейского энергетического сотрудничества можно извлекать разумные дивиденды, можно договариваться, как оказалось, и ничего страшного, и все партнеры довольны. Может быть, не слишком вырастет объем сбыта российского газа на европейском рынке. Да, мы перекинем объемы через Украину. Но сегодня Европе нужно думать прежде всего о том, где она этот газ найдет, и в этом плане то, что у нее появился новый проект – дополнительная труба, – это очень важно.

Конечно, мы на себя берем дополнительные обязательства – да, можно было раньше сослаться на Украину, дескать, она не хочет транзитировать, – тут уже все, вы контракты эти обязаны выполнить, и никакие отговорки не помогут. Безусловно, ответственность России повышается, а успокоенность европейцев возрастает.

Резюмируя, повторю: «Северный поток» показывает, что при желании все вопросы можно решить путем переговоров, логических аргументов. И слава богу, что хотя бы есть пример того, что мы по всей цепочке договорились – от скважины до горелки, взаимную кооперацию реализовали, и выяснилось, что можно совместные проекты реализовывать, не боясь друг друга.