Роберт Плант

Роберт Плант оправдывает ожидания поклонников только в том, что продолжает петь и записывать альбомы. Во всем остальном он совершенно непредсказуем и делает лишь то, чего хочет сам. И не потому, что ему уже лет сорок не нужно никому ничего насчет себя доказывать, а потому, что он всегда был таким – еще с тех времен, когда в тринадцать лет подрабатывал разносчиком газет и на вырученные деньги заказывал по каталогу «King Records», лейбла из заокеанского города Цинциннати, концертные пластинки Джеймса Брауна. Нормально для подростка из английского захолустья, да?

Его кумирами были Букка Уайт, Скип Джеймс, Слипи Джон Эстес, Роберт Джонсон и многие другие старые блюзовые люди, но на выходе у Планта получался блюз все-таки белый. Юный Плант мог сколь угодно мечтать быть похожим на Элвиса Пресли или даже на Колмана Хокинса и Декстера Гордона, но негритянского голоса боги ему не послали. К тому же он почти сразу начал работать с профессионалами: сначала с Алексисом Корнером, потом с Джимми Пейджем и Джоном Полом Джонсом; а профессионалам свойственно очень быстро переходить в своем творчестве от подражания к поискам собственного почерка. От негритянских блюзменов Плант взял страстность, от Джеймса Брауна – спонтанность, от Элвиса – вокальную раскованность; все прочее он нашел в себе самом.

Led Zeppelin были уникально талантливы все вчетвером, они нарушали все каноны и не глядя преодолевали все барьеры, они были блестящими инструменталистами и на редкость сыгранными и работоспособными музыкантами, а голос Планта окончательно делал группу не только непревзойденной и неподражаемой, но и оставшейся одной из наиболее влиятельных в мировом роке.

Led Zeppelin от начала и до конца были абсолютно непредсказуемы. Ничего подобного никто прежде вообще не делал. Большая часть альбомов становилась «золотой» и «платиновой» еще по предзаказам, но очередной, как правило, не слишком походил на предыдущий. Led Zeppelin, фактически открыв миру хэви-метал и образцово исполняя тяжелый белый блюз, то ни с того ни с сего сочиняли реггей, то погружались в кельтику, то разражались ориентально-симфонической поэмой, то уходили чуть ли не в панк-рок, то еще что-нибудь этакое откаблучивали. Чтобы по-настоящему любить эту группу, нужно было всегда быть готовым к тому, что сегодня она окажется совершенно не такой, как вчера, а любовь при отсутствии уверенности в будущем – переживание не очень комфортное. Эти ненормальные и разошлись-то не как все: добровольно, без ссор, в начале нового взлета – просто потому, что умер барабанщик Джон Бонэм.

Кого и когда такое останавливало? Сколько групп, начавших свою деятельность в те же времена, до сих пор гастролируют и записываются, имея в составе одного, в лучшем случае двоих оригинальных участников? Роберту Планту это точно не надо.

Дело не в том, что он не может больше петь эти вещи – может и поет, и голос его до сих пор не подводит, а если Роберт все-таки чувствует, что не все нынче так просто дается, как в 20–25 лет, он просто делает что-то иначе. Плант, уйдя от Led Zeppelin настолько далеко, насколько это для него вообще возможно, просто-напросто продолжает ту линию, которую сам во многом тогда и задал. Все эти годы он – единственный из тех троих, кто не умер, – имеет стабильную и крайне успешную карьеру, делая все, что ему угодно, и постепенно приучив тех, кто любит и понимает, к тому, что возвращения назад не будет. Возвращение нужно кому-то другому, но не ему.

И да, реюниона не будет. Хотя бы потому, что Плант на данном этапе уже сам себе Led Zeppelin. В любом жанре и с любыми музыкантами. И куда его унесет еще через пару лет, в следующем альбоме, не слишком-то и важно. Наоборот, если не знаешь, чего ждать от него дальше, ждать становится намного интереснее.

29 июля. Москва. Крокус-сити холл. Роберт Плант.