Дмитрий СелютинПервый заместитель генерального директора по инвестициям и развитию АО «ДВЭУК»Уходящий год без преувеличения можно назвать годом больших ожиданий на восточном направлении. С июня 2014 года, когда в преддверии Санкт-Петербургского международного экономического форума было подписано межгосударственное соглашение на высшем уровне между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой о строительстве газопровода «Сила Сибири», собственно, в России и был задан восточный вектор развития международных экономических отношений.
Восточный вектор развития экспортно ориентированной экономики стал драйвером проектов реконструкции Транссиба и БАМа, которые сходу получили статус федеральных целевых программ с решением о финансировании их за счет средств Фонда национального благосостояния. После этого в стране обиходным и понятным стал термин «ТОР», который добавил эмоциональную составляющую в дальневосточную тему: территории опережающего развития – это звучит.
Первоочередными стали задачи обеспечения энергоснабжения проектов государственного значения – трубопроводной системы Восточная Сибирь – Тихий океан, газотранспортной системы Иркутского и Якутского центров газодобычи «Сила Сибири». Кроме того, ожидаемым и прогнозируемым в среднесрочной перспективе на Дальнем Востоке стал рост энергопотребления за счет новых производств, которые будут построены и введены в строй в ТОРах, и экспорта энергии в Китай. В связи с этим Минэнерго даже бралось к началу 2016 года разработать правила инвестконкурсов по строительству генерации на Дальнем Востоке с механизмом возврата инвестиций.
В 2015 году Дальним Востоком, скажем так, занимались. Разброс тем и полемика вопросов возникли из-за того, как обеспечить безубыточность дальневосточных энергетиков при текущих ценах до энергетических мегапроектов.
Каким сложился этот год, как отразился на работе «пресловутый кризис» и есть ли он вообще в стране – с такими вопросами журнал «Энергополис» обратился к Дальневосточной энергетической управляющей компании (АО «ДВЭУК»), где нашим собеседником стал первый заместитель генерального директора по инвестициям и развитию Дмитрий Эдуардович Селютин.
Энергополис: Дмитрий Эдуардович, в опубликованном в начале октября проекте бюджета-2016 говорилось, что ДВЭУК может получить в 2016 году 900 млн рублей на достройку высоковольтной линии 220 кВ Оротукан – Палатка – Центральная в Магаданской области. Деньги будут выделены за счет сокращения бюджетных ассигнований, зарезервированных на госпрограмму «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона».
Дмитрий Селютин: Первое, на что я хотел бы обратить внимание, – это те изменения, которые предполагаются к принятию в соответствии с проектом федерального закона «О внесении изменений в федеральный закон «О федеральном бюджете на 2015 год и плановый период 2016 и 2017 годов», а также в соответствии с проектом федерального закона «О федеральном бюджете на 2016 год» в части порядка использования бюджетных инвестиций, требующих в том числе участия Минэнерго как госзаказчика проекта и главного распорядителя этих средств.
За всеми этими сухими формулировками, не побоюсь сказать, стоят изменения, которые носят радикальный и революционный характер, и они свидетельствуют о том, что в экономической политике России начинается, я думаю, период контрреформ. Роль государства в экономике теперь выражается в тотальном администрировании, чрезмерном и излишнем регулировании. На мой взгляд, это очень показательный и наглядный пример позиции государства, ориентированной на развитие и привлечение инвестиций в экономику, в том числе в электроэнергетику. Появление поправок, о которых я говорю, – это серьезно, это уже не симптом, а явное проявление начала контрреформаторского периода. О чем идет речь?
Хорошо известен порядок осуществления государственных инвестиций, который реализуется в настоящее время, в частности, государственными акционерными компаниями. Госкомпания делает эмиссию в пользу федерального бюджета для осуществления конкретного проекта, подписывая инвестиционное соглашение с полномочным органом федеральной исполнительной власти. В частности, для нас таким контрагентом являлись либо Минрегион по объектам к саммиту АТЭС-2012, либо Минэнерго по другим проектам. Госкомпания, получив средства из федерального бюджета на возмездной основе, отдав свои акции, инвестирует в проект в соответствии со сметной документацией, утвержденной на основании результатов Госэкспертизы.
Названные мною поправки предполагают принципиально иной порядок осуществления этих инвестиций. Это переход от банковского сопровождения инвестиционных проектов к казначейскому исполнению. Теперь госзаказчик обязан открыть лицевой счет в Федеральном казначействе. Наличие лицевого счета и собственно средств, находящихся в казначействе, абсолютно не означает, что компания, сделавшая эмиссию в пользу Российской Федерации, становится собственником тех средств, которые перечислены в счет этой эмиссии. Для того чтобы распоряжаться этими средствами, например, чтобы рассчитаться с подрядчиком, компания должна подписать отчетные формы, например, прийти в казначейство, показать эти сметы, показать договор, и после этого казначейство вправе принять решение о перечислении средств по договору генерального подряда.
Помимо этого у компании, государственной компании, у заказчика-застройщика есть и собственные расходы, которые осуществляются за счет этих средств. Например, это отчисления на заказчика-застройщика, включающие, простите, фонд заработной платы. Для того чтобы выплатить зарплату, мы должны составить зарплатные ведомости и прийти в казначейство, попросить перечислить деньги работникам, что казначейство может сделать, если сочтет зарплату правильно начисленной, соответствующей отчислениям.
Так вот в 2016 году в соответствии с проектом закона о федеральном бюджете государство идет дальше. Не только заказчик должен открыть лицевой счет в казначействе, но и подрядчик. Подрядчик, строитель, который строит, который выполняет госзаказ, должен будет открыть лицевой счет в казначействе. У него есть субподрядчики, у него есть поставщики оборудования. И подрядчик должен прийти в казначейство, показать договор на оборудование, на материалы, на затраты, и казначейство может их оплатить. Если до 31 декабря казначейство не оплатило что‑то по причине того, что заказчик не представил документы: либо подрядчик, либо какая‑то техническая проблема, либо проблема содержательная, то средства со счета возвращаются в федеральный бюджет. Понятен подход Минфина? Понятен.
В условиях тотального бюджетного дефицита федеральный бюджет не выпускает деньги со своего поля. Но при всем этом во всем названном есть элемент лукавой статистики, которая будет отражать в учете, что деньги не выходят из бюджета, и дефицит бюджета, соответственно, будет меньше. Деньги на бюджетных счетах, в бюджетном поле, и они могут быть изъяты. Все бы ничего, но такой подход находится в категорическом противоречии с гражданским законодательством, с Законом об акционерных обществах и с массой других законодательных и подзаконных актов, регламентирующих сегодня финансово-хозяйственную деятельность в правовом поле. Ради благообразия статистических и отчетных данных в условиях глобального бюджетного дефицита используется инструментарий, не связанный с увеличением доходной части и оптимизацией расходов, а направленный на тотальное администрирование инвестиционных потоков.
ЭП: Как все это стыкуется с теми же инвестпрограммами компаний? Или эти изменения касаются вновь заключаемых соглашений и проектов? Я имею в виду исполнительский механизм в части оплаты по произведенным затратам.
ДС: У меня, если честно, нет ответов на эти вопросы, но есть конкретная ситуация с перспективой получения АО «ДВЭУК» в 2015 году из федерального бюджета бюджетных инвестиций в форме взноса Российской Федерации в уставный капитал общества в сумме 1,2 млрд рублей и в 2016 году в размере 900 млн рублей на завершение реализуемого с 2013 года проекта «Строительство ВЛ 220 кВ Оротукан – Палатка – Центральная», работы по которому ведутся по графику, а финансирование его, те самые инвестиции из федерального бюджета для завершения строительства и ввода в эксплуатацию, по состоянию на 1 сентября 2015 года, например, не были предусмотрены.
Не завершить строительство или законсервировать при наличии статуса объекта федерального значения, строящегося за счет средств федерального бюджета, недопустимо. Соответственно, частично реализация проекта примерно с середины мая текущего года проводилась за счет собственных средств. При этом, как вы понимаете, мы могли оплачивать только неизбежные расходы: по оплате уже заказанного и изготовленного оборудования и материалов для стройки, авансированных и выполненных генподрядчиком СМР и ПНР, арендных платежей за земельные участки, на которых осуществлялся наш проект по оплате договоров авторского надзора и за оформление правоустанавливающих документов на земельные / лесные участки на период строительства, – просрочка которых неминуемо повлекла бы предъявление установленных договорами и действующим законодательством штрафных санкций со стороны генподрядчика по проекту, его субконтрагентов в порядке регресса, а также других контрагентов нашей компании, связанных с реализацией проекта.
Мы потратили свои средства и вполне обоснованно и правомерно рассчитываем на возмещение указанных расходов за счет будущих бюджетных инвестиций согласно утвержденному Минэнерго титульному списку капитальных вложений и общих правил гражданского законодательства о возмещении убытков. Общая сумма указанных расходов, произведенных АО «ДВЭУК» в 2015 году за счет собственных средств, хотя и не предусмотренных утвержденной Минэнерго инвестпрограммой, но вынужденно принятых компанией на себя вследствие указанных обстоятельств, на начало сентября составляла около 700 млн рублей, что, как вы понимаете, подтверждается соответствующими обосновывающими документами, и компания правомерно рассчитывает на возмещение этих затрат.
Вот сидим мы и беседуем, а за окном середина ноября 2015‑го, и закона, о котором я говорю, еще нет, но он будет. Выйдет он, я благостно так представляю, недели через две, в начале декабря. У меня две недели на то, чтобы подписать соглашение с Минэнерго и с Госимуществом на указанные суммы инвестиций 2015 года. Потом я должен открыть лицевой счет в казначействе. После этого деньги через министерство (как теперь, я не знаю, но раньше было через министерство) должны поступить в казначейство. Туда я должен принести исполнительную документацию. Казначейство должно ее рассмотреть и, возможно, дать денег, чтобы я мог рассчитаться с подрядчиком. На все эти интересные, увлекательные, безусловно, полезные и содержательные процедуры у меня две недели. Вопрос: получит ли компания деньги в этом году? Успеем ли мы до 31 декабря? Мы как бы и не ждем принятия этих поправок в закон, мы уже готовимся к этой процедуре, но у нас сейчас вопросов больше, чем ответов, и с ними мы обращаемся в Минэнерго.
ЭП: Вы достаточно емко и подробно ответили на мои вопросы, но у меня в связи с этим, простите, возникло еще два. Казначейство вообще представляет, с чем оно столкнется, с каким объемом и с какого рода работой? Второе. Компании перешли на пятилетнее планирование инвестпрограмм, а государство принимает бюджет на год и вносит в него «радикальные и революционные изменения», которые предполагают, что инвестиции надо заменить на госкапвложения и снова обсудить на законодательном уровне понятия и принципы хозяйственного расчета. Кроме того, безусловно, актуальной становится тема социалистического соревнования между госкомпаниями и другие атрибуты плановой экономики позднего периода СССР.
ДС: Согласен, но не хочу это комментировать, потому что это и так ясно. На мой взгляд, предложенный механизм, если он будет реализован, пусть и не приведет к коллапсу, но как минимум не создаст каких‑то дополнительных импульсов для экономического развития. Мне представляется, что это если не конечное, то одно из итоговых звеньев в процессе замены экономических механизмов рынка, который строился в России без малого 30 лет, на чисто административные механизмы распределения средств бюджета. Отмечу еще два момента. Безусловно, в этой цепочке бюджетных перечислений появляется потенциально емкая коррупционная ниша, и такой же безусловный плюс предлагаемой системы только один – это обеспечение занятости населения в органах государственной власти и управления.
ЭП: Дмитрий Эдуардович, понимаю, что все в экономике взаимосвязано и что сейчас время непростое, тем не менее что изменилось для компании с момента вступления в силу 343‑го приказа Минэнерго от 5 июня 2015 года «Об отнесении объектов электросетевого хозяйства к ЕНЭС и включении в реестр объектов электросетевого хозяйства, входящих в ЕНЭС»?
ДС: И тут у нас, скажем так, неожиданные новости. Построенные и поэтапно введенные в эксплуатацию на средства федерального бюджета в период с 2011‑го по текущий год АО «ДВЭУК» 1800 км магистральных линий и подстанций суммарной мощностью 402 МВА в рамках реализации ФЦП «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья до 2018 года» названным вами приказом Минэнерго отнесены к ЕНЭС. Казалось бы, тут должна стоять точка, но все не так, совсем не так.
В соответствии с Федеральным законом «Об электроэнергетике» 35‑ФЗ от 26 марта 2003 года введенные нами объекты подлежат передаче в ведение организации по управлению ЕНЭС – ПАО «ФСК ЕЭС», для чего нам необходим договор с этой компанией, работа над заключением которого ведется АО «ДВЭУК» с начала года. На календаре ноябрь, а официальная позиция нашими контрагентами по существу и формату сделки не озвучена, в результате чего не может быть определена сторона, ответственная за эксплуатацию и исполнение функций сетевой организации. Этот вопрос рассматривался на совещании в Минэнерго в сентябре по итогам его обсуждения в рамках Восточного экономического форума – 2015, но результатов никаких это не дало.
При этом вопрос, который стоит на повестке, – это неотъемлемая часть концепции развития ПАО «РусГидро» и консолидации дальневосточных энергетических активов, разработанной в свое время в соответствии с поручением правительства, которая легла в основу подготовленного проекта указа президента. Основная цель инвестиций в сумме более 43 млрд рублей – создание достаточной энергетической инфраструктуры для обеспечения энергоснабжения проектов государственного значения – трубопроводной системы Восточная Сибирь – Тихий океан, газотранспортной системы Иркутского и Якутского центров газодобычи «Сила Сибири». Куда уж главнее задачи‑то, казалось бы?!
Уровень документов и контроля за исполнением – наивысший. Кроме того, с окончанием строительства линии 220 кВ Нижний Куранах – НПС-15 – Олекминск и ПС 220 кВ при НПС-15 еще в 2014 году осуществлена физическая связь между Западным и Южно-Якутским энергорайонами республики. Присоединение Центрального энергорайона станет возможным после окончания строительства линий 220 кВ Нижний Куранах – Томмот – Майя, ПС 220 кВ «Майя» и организации заходов ЛЭП 35–110 кВ на ПС 220 кВ «Майя» по плану следующего года. Я сейчас говорю о том, что начатое присоединение энергорайонов Якутской энергосистемы в истории российской энергетики фактически стало первым шагом интеграции технологически изолированных энергорайонов восточной части страны и ЕЭС России.
ЭП: Минэнерго хочет к началу 2016 года разработать правила инвестконкурсов по строительству генерации на Дальнем Востоке с механизмом возврата инвестиций. Кроме того, известно, что есть инициатива создания в регионе новой ценовой зоны оптового рынка. Как вы оцениваете такую перспективу?
ДС: В ходе решения вопросов произошла подменена задачи и отклонение в целеполагании. Какие задачи решались? Доступность энергетической инфраструктуры потребителю; возможность выбора потребителем вариантов энергоснабжения при наличии достаточной сетевой инфраструктуры; реализация целевой модели, направленной на оптимальное использование построенной сетевой инфраструктуры и конкурентный отбор мощности генераторов в интересах потребителя – для снижения совокупных затрат на приобретение электроэнергии. Что мы получили при обсуждении этой темы?
Как обеспечить привязку потребителей к энергосистеме Якутии на самом деле – задвинуть или вообще исключить интеграционные процессы и давно назревшую перезагрузку экономических отношений монополии и потребителей? Как сохранить и питать систему перекрестного субсидирования в текущем формате хозяйствования? Как избежать сложных решений, связанных с расширением 2‑й неценовой зоны оптового рынка, по которому есть постановление правительства РФ № 770, ограничиваясь 41‑м постановлением, определяющим критерии отнесения к ЕНЭС и их нераспространение на технологически изолированные территориальные электроэнергетические системы (ТИТЭС), а также имея по факту противоречия с 854‑м постановлением правительства, определяющим принципы ОДУ и перечень ТИТЭС в части Олекминского района?
Обратите внимание, что мы оперируем исключительно действующими законодательными актами и регламентами исполнения государственных актов. При этом решается, как мы понимаем, государственная задача оптимизации дальневосточных тарифов, поиска механизма их снижения до инвестиционно привлекательного уровня, в том числе с точки зрения реализации проектов федерального значения на Дальнем Востоке, которую предусматривает поручение президента от 24 сентября текущего года. Компания, как бы пафосно это ни прозвучало, работая в рамках намеченного восточного вектора развития, встречает вопросы местечковых интересов и узковедомственный подход.
ЭП: Дмитрий Эдуардович, непонятно другое: что помешало осуществить или закончить подключение районов Якутии к ЕНЭС?
ДС: Цена вопроса – тариф. И даже не сам он, потому что наши оппоненты не могут его даже толком подсчитать. Вопрос, который вообще не рассматривается или игнорируется при обсуждении темы подключения районов Якутии к ЕНЭС, это то, что сети строятся для потребителей! Почему же не смотрят на то, какой эффект от принимаемых решений получит потребитель?
Суммарная коммерческая выгода крупнейших потребителей только в Западном энергорайоне, по нашим подсчетам, превысит 7 млрд рублей при учете их выхода на оптовый рынок. По информации крупнейшего потребителя ВСТО в Якутии – ООО «Транснефтьэнерго», принятие проекта Минэнерго, касающегося неприменения критериев ЕНЭС в отношении объектов электросетевого хозяйства, расположенных в ТИТЭС, повлечет увеличение затрат на оплату услуг по передаче электрической энергии. При этом ставка тарифа на содержание объектов электросетевого хозяйства, входящих в ЕНЭС, на 2‑е полугодие 2015 года составляет 114,7 руб. / кВт·мес. Тарифная ставка, установленная в отношении «Якутскэнерго» на территории Республики Саха (Якутия), находится на уровне 1005 руб. / кВт·мес. (в семь раз выше ставки на содержание ФСК). И потребитель точно так же настаивает, что «принятие проекта не согласуется с поручением президента РФ разобраться с энерготарифами на Дальнем Востоке».
Всех вовлеченных на сегодняшний момент в процесс обсуждения вопроса, связанного с исполнением 343‑го приказа Минэнерго, вполне устраивает вариант, когда госкомпания ДВЭУК формирует у себя на балансе убыток 600–700 млн рублей и в течение года не может продвинуться в вопросе передачи построенных за федеральные деньги объектов в руки назначенного государством оператора. Когда говорят о том, что критерием отнесения к ЕНЭС служат не общие провода, не линии, не существующая физическая связь, а то, что эта территория не входит в перечень изолированных, потому что изолированный для них значит не ЕНЭС, а потому давайте теперь на базе каких‑то местных расчетов принимать решение по возвращению объектов в региональный котел, то это устраивает всех, но только не нас и, безусловно, не потребителей, для которых была построена сетевая инфраструктура.
Мы неустанно повторяем, что это неверное решение с государственной точки зрения, если вспомнить все то, что мы делали и чем руководствовались, когда относили построенные объекты к ЕНЭС и изначально говорили об интеграции и тарифах, но слышим в ответ: «Вы, безусловно, все правильно и обоснованно говорите, но необходимо принять проходное решение: ни нас, ни республику сейчас не может устраивать рост тарифов по варианту ЕНЭС. Можете, конечно, обращаться к кому захотите, но вряд ли это сейчас изменит ситуацию». Исчерпывающе?
ЭП: Вполне.
Рекламодателям
Подписка на журнал
Email рассылка
О нас