ВАЛЕРИЙ ЗОЛОТУХИН

Уменя всегда было чувство счастливой уверенности в себе. Я даже допустить не мог, что не достигну задуманного. А мечтал я ни много ни мало стать артистом.

Я с пяти лет никем другим себя не представлял, кроме как артистом. Скоро мне исполнится 70 лет (2011 год. – Прим. «Энергополиса»), и я счастлив, что свою профессию не предал, и не представляю себя без сцены. Единственное – когда подхожу к сцене и вижу надпись «Посторонним вход воспрещен», думаю: не про меня ли это?

Вышел 17-й том моих дневников! Другого примера я не знаю, чтобы человек 60 лет за собой наблюдал и записывал все, что происходит. Это своего рода болезнь. Веня Смехов однажды сказал: «Золотухин проживает день только для того, чтобы потом его записать».

Две главы романов «21 километр» и «Божий дар и яичница» опубликовали в «Юности» и в Playboy. Причем в Playboy – на спор! Да-да! Поспорил с дамой, с героиней, на тысячу долларов! Сказал, что напишу ее историю и это напечатают в Playboy. Написал и напечатал.

Дома телевизора нет уже лет двадцать, а то и больше. То, что происходит на телевидении, меня не интересует.

Зачем театр сравнивать с кинематографом? Я считаю, что театр имеет свои законы и именно в театре можно сделать непостижимые вещи, которые невозможны в кино. Живой поток энергии, который есть в театре, ничем не заменишь. Ни одна пленка и даже сто камер не передадут этого химического процесса. На сцене все каждый раз рождается заново. Театральное искусство живое. Зритель приходит, заражается им и становится соучастником спектакля. Кинематограф и телевидение с этим сравниться не могут. Хотя у кино тоже есть свои преимущества, иначе оно не было бы великим искусством.

У меня нет дара руководителя. Это не значит, что я бесхребетный человек, но я не люблю подчинять других.

Мои отношения с Театром на Таганке всегда строились на расчете и любви или любви по расчету.

Актер ведь такое животное: хоть в Голливуде снимайся, хоть на «Молдова-филм», лишь бы материал был хороший. И платили!
Время сейчас такое, что от молодежи нечего верности требовать. Нужно сначала молодежь к вере привести.

Я к себе отношусь достаточно критично и иронично. Если человек эту иронию к себе теряет, это не здорово.

С собой ничего не унесешь. Я к тому, что приходит как гонорар за работу, отношусь весьма легко. У меня, собственно, мало что есть материального. И накоплений тоже. Ну, есть сегодня, значит, я отдам ребятишкам туда, дам сюда. У меня нет, слава богу, накопительской жилки, стяжательства.

«Хотел бы ты, Валерий Сергеевич, жизнь прожить как-нибудь по-другому?» Я бы ответил: «Нет, Господи».

По материалам интервью разных лет газете «Комсомольская правда»