Время России

Игорь Иванович, президент Медведев дал поручение правительству по созданию фонда прямых инвестиций. Могли бы вы назвать полный объем прямых инвестиций со стороны правительства в инновационные производства?
– Для того чтобы привлекать прямые иностранные инвестиции, президент дал поручение правительству отработать возможность создания фонда, который будет являться вместе с другими зарубежными фондами прямых инвестиций соинвестором в наиболее важные проекты. Эти проекты в первую очередь должны быть связаны с модернизацией российской экономики. Правительство эту работу провело. Мы определились, в каких параметрах, как может быть создан этот фонд, как следует работать в рамках этого фонда. По объему средств, которые будут выделяться для этого фонда, скажу, что пока идет работа. Нам нужно четко понимать, что будет являться источником финансирования, капиталом этого фонда. В правительстве есть различные предложения. Мы эти предложения обсудили на совещании в правительстве, доложили о подходах президенту. Думаю, что мы соберемся на дополнительное совещание или консультацию у Президента РФ, у председателя правительства, где будет вопрос решен до конца. Как институт мы всю работу провели.
По объему средств мы понимаем, какой минимальный объем средств может быть предоставлен, здесь нет никаких разногласий между Минфином и Минэкономики, однако, если иметь в виду средства, которые хотели бы видеть другие фонды прямых инвестиций из-за рубежа, то по такой сумме нам надо серьезно поговорить. Специалисты говорят о том, что других источников для такого финансирования, кроме как фонд «Национальное благосостояние», нет. Однако не все согласны с тем, что средства этого фонда можно на данные цели использовать.
– Помимо фонда есть еще вопросы о привлечении денег в российские активы. Как будет проходить приватизация, что туда будет входить?
– Первый опыт у нас достаточно успешный. Вы знаете, что РФ реализовала 10% акций ВТБ. Была совершена успешная сделка. Самое главное, что в ноябре прошлого года, когда мы на совещаниях в правительстве планировали наш пакет по инвестиционной сделке, то по ВТБ, помимо привлечения денежных средств, для нас было важно привлечение самых разнообразных и первоклассных инвесторов. В ходе той работы, которую проводили Министерство экономического развития, Министерство финансов и сам банк ВТБ с зарубежными инвесторами, эти цели были достигнуты. Мы получили свыше 3 млрд. долларов и большое количество самых разнообразных серьезных инвесторов. Это как российские инвесторы, так и зарубежные инвесторы. Мы считаем, что акционерная структура ВТБ теперь стала значительно разнообразнее. Это позволит банку лучше развиваться.
На повестке этого года, если будет удачная конъюнктура, мы, возможно, предложим рынку акции Сбербанка. У нас также есть акции других компаний. Список этих компаний неоднократно публиковали. Торопиться мы не будем. Будем делать работу так же хорошо, как по ВТБ, будем реализовывать акции только тогда, когда на рынке для этого складываются хорошие условия, когда мы можем получить реальные денежные средства. Возможно, в этом году, если мы сможем получить хороший капитал, а я уже говорил, что сейчас разворачивается реальная конкуренция за международный капитал. Надо понимать, что наши зарубежные партнеры также проводят приватизационные сделки, огромные сделки. Если мы будем в состоянии получить хорошую цену и в этот момент будет хороший рынок, а также придут хорошие инвесторы, то, конечно, сделки будут проведены.
– Игорь Иванович, стоит ли бояться мирного атома? Будет ли после японских событий какая-то корректировка планов по вводу новых атомных станций?
– Когда что-то происходит, люди всегда задаются вопросом: «А надо ли бояться?» Была жара. Надо ли бояться жары? Произойдет наводнение, возникают аналогичные вопросы. То, что происходит в Японии, – это трагедия. Наш «Росатом», МЧС, как вы знаете, по поручению президента и председателя правительства активно работают, мы предлагаем нашим японским партерам помощь по всем параметрам, по которым только можем предложить. При этом, когда в Минске председателю правительства задали вопрос по перспективам развития ядерной энергетики, ответ был такой: «Мы альтернатив этому источнику в настоящий момент не видим». В мире ядерная энергетика, в том числе и в европейских странах, используется очень активно. По нашим стратегиям развития энергетики сегмент ядерной энергетики должен значительно увеличиться, но при этом надо понимать, что это будут самые современные станции, значительно отличающиеся по степени безопасности от тех, которые были построены много лет назад. Те проекты, которые осуществляет РФ как в России, так и за рубежом, – это самые лучшие проекты.
Мы верим в будущее мирного атома и мирные ядерные программы. У этой программы еще большое будущее потому, что она связана с тем, что при разработке технологии для ядерных реакторов появляется много других побочных новых технологий, которые будут использоваться не только в энергетике. В данном случае эта наукоемкость является позитивным фактором для того, чтобы развивать в целом модернизацию страны. Мы считаем, что это один из лучших проектов в мире, в котором «Росатом» может занять свою нишу. Эта ниша будет отвечать требованиям как безопасности, так и модернизации.
– Во время своего выступления вы сказали, что модернизация потребует больших финансовых ресурсов из России и из-за рубежа. Планируются ли большие инвестиционные заимствования и в какой валюте? Вы сказали, что существуют некоторые слабости в политической системе, которые мешают ограничениями. Что вы имели в виду?
– Любая модернизация требует капитала. Модернизация, о которой сейчас говорит Президент РФ, требует огромных денежных ресурсов. У нас часть этих ресурсов есть, часть ресурсов накоплена. Мы будем зарабатывать деньги. Экономика при этом будет генерировать новые доходы. Если мы говорим о необходимости существенной модернизации, например, физической инфраструктуры: дороги, аэропорты, железнодорожное полотно и все возможности РЖД, – то это, конечно, дополнительные источники.
По поводу этих источников нам надо определиться. Нам надо понять, сколько Россия может привлечь в рамках глобальной конкурентной борьбы на международных рынках капитала. Мы должны здесь попытаться привлечь максимум для того, чтобы эти проекты осуществлять. Там, где мы не сможем привлечь внешний источник, надо подумать, как превратить сбережения граждан в фактор инвестиционного капитала, и можем ли мы себе позволить какие-то бюджетные возможности, например, через дефицит федерального бюджета на очень коротком этапе развития. Пока побеждает точка зрения, что это недопустимо для России. В любом случае в обществе должен возникнуть консенсус: стоит России допускать возможность дефицита для финансирования модернизации либо эта возможность для нас закрыта. В этом случае мы должны понимать, в пределах какие ограничений мы дальше действуем. Эти вопросы нам необходимо решить в ближайшие месяцы.
Когда я говорил об ограничениях, то имел в виду в целом по институтам. Это не стоит воспринимать только как то, что касается самих институтов власти. Это и судебная система, ее способность работать, сами политические партии. Получается так. У нас есть большое количество политических партий. Если вы сейчас подойдете к гражданам на улице и спросите: «За какую партию вы голосуете? Какие ценности эта партия защищает?», то все партии, как правило, представляют личности, за которых люди голосуют. В классическом понимании отстаивания принципов, ценностей, за которые граждане готовы голосовать, в России пока нет. Это было порождено существованием КПСС в течение многих лет, когда декларировались совершенно нереалистичные цели, что привело к тому, что атрофировалось само понимание ценностей, которые являются реалистичными, за которые надо бороться, общаясь с избирателями.
Мне кажется, что если мы говорим про собственность и защиту институтов собственности, если мы говорим про судебную систему, про инфраструктуру, которая обеспечивает бизнес, то политики должны как раз называть эти ценности и предлагать инструменты, через которые эти ценности будут защищаться. Пока я этого не наблюдаю. Люди, скорее, голосуют за личность, нежели за принцип. Лучше, если эта личность и группа людей связаны с теми ценностями, которые предложены.
У нас в стране пока только два политика, которые предлагают ценности: Медведев и Путин. А где же все остальное, что является продвижением этого ценностного начала? К сожалению, мы слышим только критику по поводу определенных ограничений политического свойства. А что за этим стоит? Какая есть инструментальная возможность, чтобы эти институты поменять? Я считаю, что все это нам необходимо публично обсуждать, в том числе в рамках экспертных групп. Я думаю, что это вопрос не только к политикам и государственным деятелям, но это вопросы и для экспертов, поскольку, как я уже сказал, мы находимся в сложной ситуации, когда правила, по которым мы живем, нами всеми принимаются, но никто не удовлетворен. Все хотят изменений этих правил.
– Президент поручил ускорить приватизацию компаний МРСК. Как движется работа в этом направлении?
– Мы только получили такое поручение. Работаем. Я считаю, что проблему надо будет серьезно рассмотреть не только с точки зрения региональных сетевых хозяйств, но и в совокупности с Федеральной сетевой компанией. Чтобы ответить на вопросы, какие у нас в связи с полным разделением этих имущественных блоков могут произойти сложности, какие перспективы другого альтернативного характера могут быть рассмотрены. Все эти вопросы сложные. Это основная физическая инфраструктура обеспечения энергетической безопасности страны, и не только страны. Через ФСК и МРСК мы взаимодействуем с нашими зарубежными контрагентами, но в целом эта система должна быть настолько надежной, чтобы обеспечивать и собственную безопасность, и безопасность наших ближайших соседей.
При решении этих сложных вопросов нам надо консультироваться с энергетиками, с экономистами. Надо внимательно посмотреть на то, как этот вопрос лучше решить.