Третья технологическая ступень уже наступила

Глобальные макроэкономические процессы, происходящие в эволюции мирового сообщества, человечества в целом, находятся в прямой и непосредственной зависимости и определяют болевые точки мировой энергетики. По мнению Юрия Плакиткина, заместителя директора Департамента международного сотрудничества Министерства энергетики РФ, глобальный кризис – это не только исторический момент и понятие, характеризующее состояние мировой экономики в целом, но это еще и время нового импульса развития технологий, что в конечном итоге в своем генезисе станет определяющим для вектора развития мировой энергетики будущего.

Россия имеет самый большой удельный вес в распределении запасов энергии, а именно 27%. Фактически энергетика Российской Федерации представляет собой своеобразный мост, связывающий экономику России с мировой экономикой. И от того, куда будет направлен вектор развития мировой энергетики, во многом будет зависеть развитие как энергетики Российской Федерации, так и укрепление ее экономического потенциала. В чем же заключается главная энергетическая интрига кризисного периода? Дело в том, что при возникновении, наступлении кризиса многие страны мира как способ нейтрализации негативного влияния этого кризиса разработали свои антикризисные программы. В этих программах несмотря на то, что кризис носит финансовый характер, большое место уделяется разделу, связанному с энергетикой. Скажем, Япония в своей программе провозгласила ни много ни мало целую революцию снижения потребления углеводородов и к 30-му году наметила отказ от импорта углеводородов, замещая их, с одной стороны, альтернативной энергетикой, а с другой – переходом на полную утилизацию отрасли по всем циклам производственного процесса. Соединенные Штаты Америки также провозгласили снижение зависимости от углеводородов. И администрация Обамы в 2009 году в десять раз увеличила расходы на разработку проектов альтернативной энергетики, проектов, связанных с развитием ВИЭ. Европа также взяла курс на снижение углеводородной зависимости и разработала свою программу «20-20-20», которая предусматривает к 2020 году снижение на 20% потребления энергии и на 20% замещение в балансе первичных энергоресурсов, замещение ее альтернативной энергетикой. Фактически и Соединенные Штаты, и Европа, и Япония, как и страны АТР, сформировали, по сути дела, некий программный вызов экспортерам энергии. Что же у нас? У нас в России также разработана система программных мер, но по факту идет наращивание инвестиционных ресурсов, строительство коридоров по транспорту энергии странам нуждающимся, странам-импортерам. В этой связи для понимания этой парадигмы, конечно, необходимы фундаментальные оценки глобальных последствий кризиса на развитие энергетики и на экономику в целом.

В чем же заключается воздействие кризиса и какое взаимодействие, какое зацепление имеют кризисы в инновационном развитии? Вот мы решили сделать замер инновационного развития мировой экономики и взяли статистику мировых технологических патентов за достаточно большой промежуток времени, примерно за 130 лет. И получили статистическую кривую, которую можно называть «ступени технологического роста». Анализ показал, что в истории имеются периоды примерно 20–25 лет, когда интенсивность технологических заявок повышается, и есть 20–25 лет, когда интенсивность этих заявок падает. Фактически на этапе повышения интенсивности подачи заявок научно-техническая мысль создает научно-технический фундамент для того, чтобы на последующей ступени он был реализован, но в виде новой техники и технологий. Фактически на каждой из этих ступеней мир приобретает свой новый технологический облик. Спрашивается, сколько таких инновационных технологических ступеней было в ХХ веке? Их было две.

Первая ступень – это примерно 29-й – 30-е годы тире начало 40-х. Вторая ступень – это 70-й – 90-й год. И спрашивается при этом: а когда же наступит третья технологическая ступень? Третья технологическая ступень уже фактически наступила. Это 2008 год. Точка невозврата, когда мировая экономика приняла новый трек своего технологического развития и начала формировать новый технологический облик. И уже не объемы привлекаемых ресурсов, а эффективное управление ими становится главной доминантой мирового экономического развития.

Спрашивается, а как оценить суть тех технологических преобразований, которые произойдут в период с 2008 года примерно по 2020–2030 годы? Это годы, когда будет длиться эта первая технологическая ступень XXI века. Для того чтобы немножко понять суть предстоящих технологических преобразований, достаточно сравнить, чем отличалась вторая ступень от первой. Обратите внимание, что при переходе от первой ко второй ступени производительность труда в промышленности в России увеличилась в семь раз, в тяжелой промышленности – в 11 раз, в энергетике – в пять раз и удельные расходы топлива на электростанциях снизились почти в два раза.

Другими словами, речь идет о резкой экономии всех видов ресурсов – и живого, и овеществленного труда, и всех процессов, которые связаны с энергетическим хозяйством. Ну и для того, чтобы более объемно представить себе уровень технологических преобразований этой ступени, отметим, что появилось и какие базовые технологии на второй ступени, каких не было на первой. На второй ступени появились такие базовые технологии, как ядерная энергетика, телевидение, ракетостроение, наконец, экспедиция на Луну, мобильная связь и Интернет, ЭВМ. Все это появилось именно на второй ступени, и все это предстоит по крайней мере повторить или удвоить именно на той ступени, на которой мы сейчас с вами находимся.

История показывает, что каждая технологическая ступень начиналась с кризиса. Первая ступень – Великая депрессия 30-х годов. И заканчивается переделом границ мира – это 39-й–40-й годы. Вторая ступень – 70-е годы, это энергетический кризис. И 90-е годы – опять передел границ социалистического лагеря. А когда следующая угроза переделов границ мира? На первой технологической ступени XXI века это примерно до 20-го года. Не хочу кликушествовать, но такая угроза, наверное, имеет место. Отличается ли первая технологическая ступень XXI века от тех ступеней, которые уже существовали? Безусловно, отличается. Гармонический анализ выявил еще одну волну: 300–350 лет. И реализация первой технологической ступени находится на вершине 300-летней волны.

О чем это говорит? Что на этой технологической ступени должны быть реализованы знания, не только накопленные в предшествовавшие 20–25 лет, но и те знания, которые накопило человечество начиная с примерно 1860 года. То есть все технологии, все, что будет создано, будет находиться под удвоенным прессом этих двух волн. Начало этой волны приходится на XVII век, и фактически эта волна носит индустриальный характер, и с политологической точки зрения точка 2008 год и начало новой ступени – это начало вхождения в другое общество. Мир вошел, начинает входить в новое, постиндустриальное общество. Закончился этап индустриального развития, закончилась экономика XX века, началась совершенно другая экономика XXI века, экономика постиндустриального периода.

Какие базовые технологии будут реализованы в XXI веке на первой технологической ступени? Для ответа на этот вопрос мы провели исследование по интенсивности примерно 35 патентных направлений. Мы выявили те направления, которые составляют больше 50% объема по патентам, и поделили их на два пакета. Первый пакет – это 25%. На первом месте вопросы энергетики, электрических машин и аппаратов. Это информационные и компьютерные технологии. Вот что должно быть в первую очередь задействовано в мировом технологическом развитии. И еще важная отметка – это человек. Все, что связано с медициной и с развитием человека, также занимает превалирующее место в новых технологиях XXI века.

Несколько важных экономических маркеров или параметров. В течение лет ста в России (собственно говоря, такая тенденция и для всего мира в целом характерна) происходил рост основных фондов и инвестиций. В России производственные фонды возросли в сто раз, инвестиции возросли в двести раз. Фактически рост производительности труда на первой и второй ступени осуществлялся за счет роста капитальных вложений, и наступил сегодняшний день, когда был достигнут предел роста этой эффективности. И стало понятно, что, сколько ни наращивай теперь капитальных вложений, никакой фактически отдачи от них существенно получить нельзя. Поэтому отсюда следует, что нам нужны не просто инвестиции, нам нужны не просто капитальные вложения – а капитальные вложения, как минимум на порядок увеличивающие отдачу, увеличивающие производительность труда, увеличивающие в два раза энергосбережение и т.д. Без этого мы не сможем войти в экономику будущего периода.

Каково же место России в этом инновационном процессе? Опять смотрим на темпы роста подачи патентных заявок. Обратите внимание, как растут патентные заявки в Японии, Соединенных Штатах Америки, Южной Корее. Иначе как взрывоподобным я не могу назвать рост количества патентных заявок Китайской Народной Республики. Подняли голову и существенно увеличили темпы роста страны БРИК – Индия и Бразилия. Россия, конечно же, до 90-х годов имела паритет с Соединенными Штатами Америки и с Японией, но в 90-х годах мы утеряли это. И сегодня перед нами стоит трудная задача восстановления своего паритета на международной арене.

Обратите внимание, что каждая инновация начинается с НИОКР, с науки и с опытно-конструкторских работ. Интересным становится, как финансируют одного исследователя развитые страны и Российская Федерация. Мы сравнивали этот показатель по двум источникам: государство и бизнес. Если государство еще как-то стремится выровнять, занять правильные позиции и не допустить резких диспаритетов в этом вопросе (здесь отрыв затрат на одного исследователя всего в 2–3 раза больше по сравнению с ведущими развитыми странами), то бизнес как источник финансирования НИОКР и исследовательских работ для нас, конечно, большая проблема. Отрыв 12–14-кратный. Это говорит о том, что российский бизнес фактически не вкладывается в инновации, и для нашей страны это большая проблема, и правительство занимается этим достаточно объемным вопросом, без решения которого, может, и нет никакого места у России в том самом инновационном процессе. Необходимо создать мотивацию бизнеса заниматься НИОКР, финансировать его, даже ценой экономического понуждения или, наоборот, налогового премирования.

В каких параметрах будет развиваться новая мировая экономика? Мы сопоставили инновационное развитие патентных заявок, интенсивность инновационного развития с интенсивностью изменения цены нефти. Там, где осуществляется рост инвестиций, цены на нефть повышаются. Где интенсивность патентных заявок снижается, то есть наступает период, когда входят новые технологии, цена нефти понижается. Но это и понятно: новые технологии нейтрализуют тенденцию роста цены нефти. Правда, надо отметить, что колебания цены нефти и интенсивность патентных заявок составляют пять-семь лет. Но это тоже понятно: патенты сразу не реализуются в технологии, и на это требуются те самые пять-семь лет для их реализации.

Примерно такая же картина возникает и по другим ценам мировой экономики. И такая же примерно прослеживается синхронность. Все это приводит к мысли о том, что мировая экономика на первой технологической ступени нашего века все-таки примет курс на понижение или стабилизацию, если не стагнацию. Что касается цены на нефть, то нефть все-таки войдет в понижающий коридор. Правда, мы такое снижение прогнозируем после 2011–2012 года, когда цена будет стабильной. Но потом и до 2020 года все-таки под воздействием новых технологий произойдет некое понижение, примерно до 50–45 долларов за баррель. И главное, что мы прогнозируем к этому периоду, – это то, что экономика уже перестроится из экономики предложения в экономику спроса. То есть рынок поменяет свою полярность.

Мировая энергетика фактически повторяет те же закономерности, что и мировая экономика. Она развивается от уклада к укладу. И будущий уклад – это, несомненно, газовый уклад, в котором формируется новая технологическая ступень. За это говорят и подтверждающие динамику цен исследования по закономерности изменения цен в долгосрочной перспективе и объемах потребления энергии. Опять можно говорить о цикличной зависимости этих показателей. Происходит чередование типов рынков через каждые примерно 4 млрд. тонн условного топлива прироста энергии. С 2008 по 2010 год рынок снова меняется, и после 2010 года нас ждет новый цикл. Рынок предложения становится рынком спроса, и, соответственно, ценовые параметры на этом рынке должны иметь тенденцию к понижению.

Буквально два слова о потреблении энергии. Мы провели исследования и пришли к выводу, что душевое потребление энергии существенно повышаться в перспективном периоде не будет, оно будет находиться в рамках 2,5–3 тонн условного топлива на человека, не больше. Развитые страны будут душевое потребление сбрасывать, а развивающиеся страны, конечно, будут подгонять, доводить до среднего уровня. И на общие объемы потребляемой энергии в общем-то, несмотря на оптимистичные заявления политиков, все-таки надо здесь смотреть с осторожностью. Развитые страны будут сбрасывать общее потребление энергии в связи с тем, что в них не будет бурного роста численности населения, это понятно. Что же касается развивающихся стран, здесь существует дилемма. Но нет никаких факторов, говорящих сегодня за то, что здесь будет какой-то совершен скачок.

Почему? Потому, что развивающиеся страны стали очень восприимчивы к технологическим инновациям. Тот же Китай и т.д. Поэтому я не верю в большой скачок, при котором они должны пройти через пик своего душевого энергопотребления. Скорее всего, сценарий будет таков: они из стран с низким энергопотреблением, но энергодефицитных будут под воздействием новых технологий переходить в страны с низким потреблением, но уже без дефицита энергии, что произойдет за счет применения новых технологий.

В Америке, Европе и странах АТР за десять лет темп интенсивного роста патентных заявок – 6% в год. Энергетика – почти 10% в год. Вот так мир, человеческая мысль ищут подходы к новой энергии: в полтора раза выше темп новых патентов в энергетике. Ищут ответа на новый вопрос: какая энергия будет в XXI веке? Однако внутри этих 10% очень существенная дифференциация. Традиционная энергетика: уголь, газ и нефть – примерно 7–8%. ВИЭ вдвое больше – 16%. В пакете всех патентных заявок доля заявок ВИЭ составляет почти 50%, традиционная энергетика – 29%.

Настораживающим фактором смотрится темп исследований в ядерной энергетике – 2,2% и удельный вес его – 22%. Мир почему-то не очень стремится к развитию и реализации ядерных технологий, и, вероятно, эту тенденцию надо как-то сопоставить с теми, в том числе и нашими, российскими, правительственными программами и мерами, которые утверждаются сейчас, в наш период.

Если патенты сегодняшних дней через 15 лет превратятся в технологии, что же произойдет тогда с энергопотреблением в мире? Примерная картинка 30-го года, с нашей точки зрения, будет выглядеть следующим образом. Рост энергии в целом на 20%, при этом традиционные: уголь, нефть, газ – возрастут на 9%, а вот что рванет сильно – это СПГ (более чем двукратно) и ВИЭ, в частности топливные элементы.

Кто же является главными драйверами развития технологии мировой энергетики? Мы проанализировали опять патенты, но уже в разрезе мировых, транснациональных компаний. Мы отследили 500 таких компаний. Мы исследовали заявки по энергетике, с которыми они выступают. Хочу отметить, что в этом пакете главных заинтересантов развития энергетики нет ни одной топливно-энергетической компании. Ни одной! За исключением компании «Шелл», которая и то находится не в первом списке этих компаний. Спрашивается: а кто же является главными драйверами развития энергетики? Оказывается, это организации или компании, связанные с электроникой, оптико-электроникой, автомобилестроением, – авиастроение, моторостроение, медицина и т.д. Вот кто является главными заинтересантами в развитии новых технологий в энергетике. Накладывая эту сетку на сетку нашего народного хозяйства, мы должны признать отсутствие таких драйверов в этих секторах экономики у нас. Поэтому естественна задача. У нас не будет, пока мы этих драйверов сами с вами не вырастим в своей экономике. Вероятнее всего, самый правильный вариант – это в течение пяти лет привлекать иностранный капитал для создания совместных производств у нас в Российской Федерации для того, чтобы создать отраслевых драйверов для развития, в том числе и в нашей отечественной энергетике.

Развитие мировой экономики идет от уклада к укладу, от кризиса к кризису. Спрашивается, какой же кризис следующим будет? Нам кажется, что следующий кризис – это кризис производственной инфраструктуры, централизованной производственной инфраструктуры. И к этому, если задуматься, есть все предпосылки на самом деле. Наша инфраструктура уже стала настолько тяжелой, что она не может справляться со своими задачами. При доставке угля от 30 до 100% конечной цены составляет транспортная составляющая. В доставке газа 300–400% составляет транспортная составляющая. 17 тыс. км теплоцентралей, которые текут на 50%. Явно или неявно, мы входим в период этого кризиса, с которым надо справляться. И в первую очередь надо понимать, что будущее все-таки за децентрализованной энергетикой. Не буду тоже ударяться в этот фактор, в этот график за неимением времени. Существует комиссия президента по модернизации, которая посчитала, что проекты, которые надо продвигать в рамках работы этой комиссии, – это проект «децентрализованная энергетика», второй проект – это «сжиженный природный газ», третий – это «энергия утилизации». Я бы добавил четвертый, несмотря на то что с ядерной энергетикой в мире большой вопрос, но что касается развития малой ядерной энергетики – да, она должна развиваться.

Итак, в предстоящий период времени энергетика и мировая экономика вступают на новый трек своего развития. Экономика будет развиваться в условиях глобальной тенденции повышения эффективности всех производственных ресурсов, и в первую очередь топливно-энергетических. Второе – будет давление рынка спроса, а не рынка предложения на энергоресурсы, будут действовать тенденции на понижение в ценовом коридоре энергоресурсов. Будет снижение потребления энергии, во всяком случае не увеличение, в развитых странах. Будет развиваться кризис производственной инфраструктуры. В энергетике от централизованной энергетики мы постепенно должны будем переходить к распределенной децентрализованной энергетике и применению автономных источников энергии. Переход от нефтяного баланса, преимущественно нефтяного, к в большей степени газовому балансу и балансу возобновляемых источников энергии. Есть еще и связка с привязкой цен трубопроводного газа на цены нефтепродуктов, что немаловажно в среднесрочной уже перспективе. В связи с чем я не разделяю оптимизм Газпрома в том плане, что должна быть железная привязка даже в короткий период времени. Нет, в условиях уже не нефтяного, а газового уклада и высокого темпа развития СПГ, хотим мы или не хотим, нам придется признать конкурентный рынок в качестве одного из маркеров по ценам трубопроводного газа. И наконец, России необходимо привлекать иностранный капитал для создания совместных производств для создания отраслевых драйверов развития нашей отечественной энергетики.