Как это делается

За открытым настежь окном кабинета с табличкой «Генеральный директор» слышны разговоры прохожих, пение птиц, шелест листвы в кронах деревьев старого сквера, шорох и шипение шин на асфальте – живой шум летнего города.

– Простите, а как правильно называется ваша должность? – обращаюсь я к собеседнику, суховатому, седовласому, похожему на учителя мужчине, который усаживается в глубокое удобное кожаное кресло.

– Я являюсь председателем научно-технического совета компании. Другими словами, если можно так сказать, научный руководитель предприятия. Так получилось, потому что люди, научной работой которых я руководил в свое время, возглавляют сейчас ключевые подразделения, от которых зависят разработка и внедрение. Например, кандидаты наук Николай Викторович Подшивалин и Валерий Александрович Ефремов. Они – это уже наше старшее поколение, которому за пятьдесят. А еще молодые кандидаты наук, которым нет и тридцати: Сергей Иванов, Дмитрий Кержаев, Андрей Подшивалин, Юрий Романов.



Если бы темой материала, который я готовил в Чебоксарах, были бы инвестиции или строительство, кораблестроение или ввод нового нефтеперерабатывающего завода, тогда бы, наверное, я говорил о кредитах и государственном участии в финансировании, о контрактах и рынках, но в разговоре об инновационном предприятии, специализирующемся на разработках и внедрении, я подумал, что начать надо с людей…

– Юрий Яковлевич, мне успели рассказать, что вы подбираете кадры для предприятия среди студентов и не всегда берете отличников, а берете иногда и троечников, каким-то образом угадывая то, что профессия и специальность станет для молодого еще человека его делом.

– На кафедре университета, где я преподаю и которая готовит кадры в том числе и для ИЦ «Бреслер», мы действительно, когда подбираем людей на работу, зачастую не смотрим на отметки. В компании много разных направлений и сфер деятельности. У кого-то душа лежит к работе с оборудованием: тестирование, наладка, внедрение. Это означает, что человек постоянно на объектах, в командировках, в разъездах. Этот парень не особенно склонен, допустим, к программированию, не очень любит сидеть за компьютером, а другому, наоборот, нравятся все эти графики и все, что связано с компьютером. Скажем, девушки – замечательные проектировщики, и ни один парень с ними не может сравниться. На нашем предприятии девушки уже возглавляют отделы. Так что отметки далеко не самое главное. Но главное – нельзя ничему научиться, сидя только в университетских аудиториях. И это наши ребята, наши студенты очень хорошо понимают. У нас есть, например, Павел Воронов, он себя очень здорово проявил, и сейчас он, второкурсник, – правая рука заведующего сектором защит генераторов, кандидата технических наук Юрия Романова. Или вот Михаил Мартынов. Он, правда, уже постарше чуть-чуть, но тоже студент. И у него уже есть несколько изобретений за короткое время! Он постоянно что-то придумывает, его светлая голова постоянно работает.

Понимаете, самое скверное – это когда человек пришел не на ту специальность. Тогда его надо вовремя предупредить, что он не годится для специальности. У нас, вообще, большой отсев при большом конкурсе. И даже на пятом курсе мы отчисляем, когда видим, что у человека нет желания учиться, что он профнепригоден. С такими мы расстаемся к всеобщему благу.

Чебоксары сегодня – столица релейной защиты России. А до этого – Советского Союза. Наличие в этом городе специализированной, лучшей, пожалуй, в стране научной базы с высококвалифицированными, опытнейшими преподавателями-практиками – тот важный момент, который объясняет, почему эта отрасль продолжает здесь свое развитие. Развивается при этом не столько благодаря, сколько вопреки. Все созданное сейчас ИЦ «Бреслер» и другими компаниями, конкурентами и партнерами фирмы, – все сделано своими руками, исключительно за свой счет, в отсутствие законов, направленных на поддержку инновационной деятельности, с налоговым бременем на инвестиции предприятия.

Меньше десяти лет компании. Не худших в новейшей истории России лет. Но были еще и 90-е годы, когда рухнула не только экономика, но и сама страна стала другой, когда закрывались предприятия и специалисты бросали дело, которое становилось бессмысленным и бесперспективным на фоне быстрой капитализации челноков и ларечников. А был еще и дефолт…

– Если разобраться, Юрий Яковлевич, то в России бизнес молодой совсем. И его, молодого, периодически, но в последнее время с завидным постоянством с трибун разного уровня высоты упрекают, что не развивает он НИОКР, что не вкладывается в науку, которая к тому же была бы еще и прикладной. В ИЦ «Бреслер» при этом есть научно-технический совет. И порядка 60 человек (из 200) в штате – как раз те самые разработчики, то есть тот самый НИОКР. Так я понимаю? То есть, грубо говоря, у вас инвестиции, просто по умолчанию, заложены в специфику бизнеса, и основное направление этих инвестиций – ваши люди, ваши кадры.

– Да, мы вкладываемся в людей, в их разработки. Основной наш капитал – это люди, которые создают оригинальные инженерные решения и воплощают их в разработках. Это, безусловно, так. Понимаете, то, о чем вы сказали про упреки бизнесу, – это же другой бизнес. Если говорить о том, как и что было у нас в Чебоксарах, то когда в стране появился Закон «Об обществах с ограниченной ответственностью», когда появилась частная инициатива, то люди, у которых были идеи, хорошая профессиональная подготовка, стали создавать малые предприятия. Они это делали, не бросая своего дела, не кидаясь из-за кульмана инженера-конструктора к плите, чтобы печь пирожки. И из этих малых предприятий вышло то, что мы сейчас имеем здесь, в Чебоксарах. Это где-то до десятка предприятий, созданных специалистами, изобретателями, новаторами. Поэтому они развиваются так же примерно, как на Западе. Скажем, есть фирма «Швейцер» в Америке, которую создали преподаватели и студенты на базе одной из кафедр. Сейчас это крупная успешная компания, которая закрыла весь американский рынок в области автоматики, релейной защиты. А во главе ее когда-то стоял профессор Швейцер.

У нас, надо еще учесть, получилось здорово в том отношении, что когда люди уходили из НИИ и с производств, они смогли на основе своего опыта и очень небольших денег (потому что фактически денег не было) найти себе заказчика на что-то очень новое и оригинальное, чего не было в России. А не было тогда в России микропроцессорной техники. И второе, что еще очень удачно получилось, – то, что в это время шведская компания АВВ стала проявлять интерес к Чебоксарам. Я входил в состав делегации, которая в 92-м году впервые встречалась со шведами, и, когда мы посмотрели их продукцию, то пришли к выводу, что наши специалисты прекрасно в ней разберутся, и мы уговорили партнеров открыть совместное предприятие именно у нас, в Чебоксарах. Сначала они были монополистами, но затем за довольно короткое время практически всю номенклатуру изделий наши сделали тоже. У нас была и есть советская подготовка. Именно Советский Союз заложил в нас многое: страна дала нам возможность окончить вуз и получить специальность. Из некоторых специалистов получились неплохие бизнесмены. Конечно, это не Абрамович, но деньги остаются в России, в Чебоксарах.

О дне сегодняшнем, о том, чем, собственно, занимается компания, какие задачи она решает, я говорил с Андреем Петровым, исполнительным директором фирмы. Мы присели за его столом, что отгорожен простым шкафом от комнаты, в которой работают еще человек пять или семь.

– Мне очень нравятся инвестиционные программы ФСК и Холдинга МРСК. Нравятся объемы и суммы, которые эти два крупнейших игрока рынка вкладывают в реновацию оборудования и модернизацию, – триллионы. Релейная защита, которой мы занимаемся, по разным оценкам, стоит в этих программах до 6–7% от суммы… Хороший рынок, – улыбается Андрей Алексеевич.

Триллион – такая сумма, которая не сразу и в голове-то укладывается. Я взял бумажку и ручку, чтобы нули сосчитать.

– Почувствовать аварию и быстро отключить – вот и все, вот главная задача защиты. Для чего нужно быстро отключить? С тем, чтобы сохранить линии передачи и силовое оборудование. Почему она и стоит те самые 6–7%. Если защита будет стоить дороже, тогда встанет вопрос, а зачем она вообще, может быть, и не нужна она, защита такая?

В прошлом, невеселом, году у нас было что-то около 350 млн. рублей при списочном составе компании в 200 с небольшим человек. 350 разделить на 200 – получается около 2 млн. на человека. Это очень неплохой показатель по выработке по России. Международный опыт говорит, что нормальным считается выработка порядка 100 тыс. долларов на одного работника. Немножко мы еще недотягиваем, но я думаю, мы осилим этот рубеж.

Меня ничуть не смутила причинно-следственная связь моих разговоров в ИЦ «Бреслер», потому что одно вытекает из другого, логично и понятно, как и должно быть. История создания предприятия, люди, стоящие у его основания, их принципы, их школа, их дух и сила инновационного склада их интеллекта и их глубокая порядочность интеллигентных людей сделали эту компанию. Сделали ее такой.