Наша цель – стабильность и надежность

О сегодняшнем дне компании, о том, как ОАО «Электросетьсервис» существует в условиях рынка, журналу «Энергополис» рассказал генеральный директор Николай Коробков.

– Николай Михайлович, наш премьер во время своего последнего выступления в ВЭИ говорил о том, что одним из приоритетов государственной политики на сегодняшний день, безусловно, является энергобезопасность. Ваш стаж энергетика огромен. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Я считаю, что энергетика и энергобезопасность государства – понятия абсолютно тождественные. Давайте вспомним аварию на подстанции «Чагино» в Москве. Подача электроэнергии была отключена всего на несколько часов, но и этого хватило, чтобы наступил полный коллапс системы. Не работало ничего: лифты (а в них, между прочим, были люди), светофоры (и на дорогах образовались огромнейшие пробки), не работала канализация, не было воды. Все встало, жизнь практически остановилась. Конечно, если с высоких трибун просто произносить громкие красивые слова: энергобезопасность страны! – ничего не произойдет, безопаснее не станет. Ведь это не просто эфемерное выражение, это абсолютно реальное понятие. Возьмем Сибирь – огромный регион, занимающий не последнее место в нашей экономической системе. Авария на Саяно-Шушенской, на крупнейшей электростанции страны. Эту катастрофу уже сравнили по масштабам с Чернобыльской, и к этому нечего добавить. Мгновенно нарушилась жизнедеятельность алюминиевых заводов, учреждений, больниц, детских садов. Список бесконечен! Но к сожалению, у нас все происходит по известной поговорке: пока гром не грянет… Вот когда он грянул, сразу стало понятно, что те три копейки, которые кто-то попытался сэкономить на ремонте станции, на техобслуживании, превратились в миллионы, миллиарды убытков. Вера в рынок, в то, что он может все: отрегулировать, наладить, – это вера ошибочная. Есть области, в которых рынок все может, возможно, но в системообразующих отраслях экономики он может очень сильно навредить.


– Сфера вашей деятельности – сети высоких напряжений, их надежность. Как вы оцениваете сегодня положение дел в вашем ведомстве?
– Сети высоких напряжений у нас построены с большим запасом, достаточно хорошо развиты и автоматизированы. В нашей стране все-таки единая энергосистема в отличие от Америки, например, где энергосистема состоит из нескольких пулов. Но с другой стороны, любая система, какой бы отлаженной она ни была, это, как раньше говорили, железо. Железо подвержено коррозии, сюда же добавляется человеческий фактор: человек может ошибаться. Поэтому утверждать, что можно создать абсолютную стопроцентную надежность, невозможно, в каких-то местах все равно будет возникать сбой. Наше дело – минимизировать эти сбои.

Методы могут быть разными: можно отслеживать технические неполадки, учитывать психологические качества человека, правильно подбирать кадры. Но повторюсь, невозможно добиться стопроцентной безопасности. На космических кораблях, которые проверяют десятки тысяч раз, все равно аппаратура вдруг начинает сбоить и вести себя совершенно непредсказуемо. Сети высоких напряжений также крайне сложное технически устройство. Это плюс, казалось бы, – ведь повышаются управляемость, надежность, о которой мы с вами говорим, но чем больше элементов (это обычная система по расчету надежности), тем больше вероятность выхода какого-то элемента из строя. Для сравнения возьмем «Жигули» и «Мерседес». Если в нашей машине можно самостоятельно заменить бензонасос и поехать дальше, то с «Мерседесом» дело обстоит несколько иначе. Водителю позволено лишь открыть-закрыть капот у машины, потому что ко всем важным узлам доступ имеют только специалисты. Без компьютера разобраться, в чем причина остановки движения, водитель не в состоянии. В энергетике сегодня происходит то же самое. Да, сегодня оборудование переходит на более сложный, многоэлементный уровень, но абсолютно те же шансы остаются на выход оборудования из строя.


– Усложняет ли вашу работу то, что у нас в стране самая большая, самая длинная система сетей?
– Безусловно, усложняет. Дальний Восток, к примеру, Западная Сибирь – там наша работа на сто процентов зависит от природных факторов. Линии проходят по горам, по болотам, иной раз просто добраться до нужного места становится проблемой. Морозы минус 40–50 градусов, вечная мерзлота, летом можно на корабле плыть. Вот недавний пример. У нас работали ребята из центра, как мы говорим, из европейской части. Человек полез на опору, а спустился с почти отмороженными пальцами. Очень много факторов нужно свести воедино для того, чтобы весь механизм слаженно работал. Сейчас ФСК техобслуживание сетей, которое недавно выводили на рынок, после сибирской аварии возвращает в лоно компании. И это правильно, потому что техобслуживание на сетях нельзя превращать в бизнес. В пределах всей страны на системообразующих линиях, которые обеспечивают энергобезопасность государства, бизнес строить невозможно.

Мы связующее звено между генерацией и потребителем, если эта связь будет нарушена, беда наступит и для тех, и для других. Может быть, если две-три фирмы будут конкурировать между собой, обслуживая городские сети, какой-то район, то это неплохо. Будут созданы условия для здоровой конкуренции, можно будет контролировать их работу, и тогда у той же ФСК появится возможность выбора, возможность определить профессионального подрядчика, финансово устойчивого. Потому что за риски нужно платить.

– Современный рынок породил такое понятие, как продажа бизнеса. Владелец бизнеса недоволен тем, как идут дела, он продает компанию и исчезает. На его место приходит новый хозяин. И никто не знает, чего от него ожидать.
– Совершенно верно. И это напрямую касается энергетики, энергобезопасности. Представьте, проводятся конкурсы по ремонтам сетей. Участвуют никому не известные ЗАО или ООО, без истории, без специалистов или со специалистами низкой квалификации.

Те, кто уверен, что рынок – панацея от всех бед, возразят мне, что это антирыночная мера, но я уверен, что допускать на конкурсы такие организации – это преступно, давно пора ввести аттестацию тех компаний, кто рвется на этот рынок. Потому что экономия будет копеечной, а авария, которая потом может произойти, будет масштаба Саяно-Шушенской, и эти копейки мы будем оплакивать кровавыми слезами.


– Сама идея конкурса в энергетике, когда тендер выигрывает не высококлассный специалист, а тот, кто предложил меньшую цену, – это абсурд.
– Тут я с вами не совсем согласен. Если в конкурсе принимают участие две равные по возможностям, по опыту, по уровню работы организации и одна из них предложила меньшую цену, это нормально. Но когда, и тут вы правы, организация с высокой квалификацией с одной стороны, а никому не известное ООО с другой – тогда это действительно абсурд. Ведь такая компания скорее всего не платит государству налоги, что, к сожалению, в нашей стране распространено, и поэтому в процессе конкурса она может предложить цену ниже себестоимости. А если следовать букве закона, то по результатам конкурса мы будем обязаны отдать ей приоритет, в результате получив только неприятности. Поэтому конкурсы на таких сверхответственных видах оборудования должны проходить не на общих основаниях, а с обязательными сертификациями, аккредитацией, чтобы было понятно, что в тендере участвуют не пустышки-однодневки, а серьезные, ответственные организации.

– Скажите, пожалуйста, саморегулируемые организации могут оказать влияние на решение этой проблемы, если их рассматривать как профессиональные гильдии?
– На сегодняшний день эти организации берут плату за вступление в виде взносов, потом нужно вносить ежегодный платеж, но при этом никто не задается вопросом об аттестации членов СРО с точки зрения профессионализма. Если эти организации из чисто коммерческих структур действительно превратятся в профессиональные гильдии и будут нести ответственность за своих членов, то есть принимать не того, кто заплатил (и по большому счету не такие уж великие деньги), а достойную организацию, тогда польза будет. Тогда, по всей видимости, эти организации будут к решению различных вопросов подходить не только с точки зрения бизнеса и накопления денег. В законе, кстати, написано, что СРО дает возможность для лицензирования своей деятельности, а государственное лицензирование, мы знаем, отменяется с 2010 года. И теперь для того, чтобы получить разрешение на реконструкцию или лицензирование, участие в СРО станет необходимым. Сложно сказать, будет ли от этого польза или все опять превратится в кормушку для определенной группы лиц. Ведь у нас в стране нет проблем с хорошими задумками, проблемы возникают потом, когда от слов начинают переходить к делу.


– Как вы относитесь к идее государственно-частного партнерства? В вашей практике были варианты такого сотрудничества с государством?
– В своей практике с ГЧП я не сталкивался. Наша компания – акционерное общество, но на 100% дочернее предприятие ФСК. 75% ФСК принадлежит государству, поэтому мы почти такая же государева компания.

А если говорить о философии партнерства государства и бизнеса, то, мне кажется, идея правильная. Я уверен: и в интересах бизнеса, и в интересах государства сделать так, чтобы люди в стране жили нормально. Я имею в виду тех бизнесменов, которые понимают, что они тоже граждане этой страны, что им и их детям жить здесь, а не в Лондоне, а отсюда они просто будут ложкой грести деньги. Очень плохо и очень опасно быть богатым среди нищих. Конечно, если ты богат, тебе хочется быть равным среди равных, но, по крайней мере, остальные люди вокруг тебя должны жить достойно, не в нищете.
Социальная обстановка в стране для нормального бизнеса так же важна, как и для государства. Ведь солидные крупные компании выстраивают свою политику как социально ориентированную, они предоставляют своим сотрудникам (а их не сотни – тысячи) серьезный соцпакет, хорошее медицинское обслуживание, возможность заниматься спортом. Можно спросить почему? Бизнесмену не жалко своих денег? Дело здесь не в жадности. Просто есть представители крупных бизнес-структур с нормальным, цивилизованным сознанием. Им важно, чтобы те, кто работает на них, жили достойно и благополучно. Такая же цель и у государства: оно обязано регулировать взаимоотношения, направленные не на то, чтобы сто человек купались в роскоши, а все остальные существовали бог знает как, а чтобы основная масса населения жила хорошо.

– Я с вами совершенно согласен. Но в государственно-частном партнерстве есть еще одна сторона – возможность гарантированного возврата заемных средств: если частной фирме нужны деньги для развития бизнеса, она может получить их от банка, которому возврат денег гарантирует государство.
– Это уже методики. Государству должно быть выгодно, чтобы бизнес развивался – это рабочие места, национальный доход, налоги, которые направляются на социальный сектор экономики. Здесь государство должно выступать как самый крупный, вооруженный законодательной властью бизнесмен, выше которого нет на данной территории. Поэтому государство, применяя такие банковские гарантии, стремится использовать бизнес для развития экономики страны. Бизнесу выгодно получить определенные преференции для своего развития, выгодно снижение налогов, и государству выгодно участие бизнеса в решении общественно значимых задач на взаимовыгодных условиях. Мне кажется, здесь не надо выдумывать велосипед, надо просто использовать лучшие мировые образцы, потому что система взаимоотношений государства и частного бизнеса во всем мире давно отработана.

– Компания была стабильной, устойчиво работала, у вас был определенный круг обязанностей, люди, на которых вы привыкли опираться. Сейчас, когда компания поднялась на более высокую ступень, ситуация изменилась?
– Как организация по ремонтам электротехнического и сетевого оборудования сейчас мы просто мощная компания, сверхмощной станем года через три. Но цели и задачи, поставленные перед нами с момента создания: рынок и ремонт, – останутся прежними. Федеральная сетевая компания не собирается продавать «Электросетьсервис» и терять над ней контроль. А раз эти факторы остаются неизменными, то с точки зрения энергетики ситуация в сетях остается безопасной. Если же позволить организации очень сильно развиться, а потом ее просто отпустить на вольные хлеба или разделить (слишком измельчить), то это уже плохо. Все упирается в целеполагание: одна цель – зарабатывание прибыли любым путем, другая – быть надежным партнером ФСК и думать в первую очередь об энергобезопасности, выполняя определенный вид работ.

Но при этом нельзя забывать о том, что если мы юридическое лицо, акционерное общество, то не должны быть убыточным, дотационным предприятием, мы должны снижать издержки и оставаться прибыльной организацией. В решении этого вопроса перекосов быть не может: если главное для компании – доход, тогда «энергобезопасность меня волнует, но я берегу деньги: прибыль для меня важнее». С одной стороны, это правильно: нет прибыли – не на что содержать людей. А с другой стороны, может быть неоправданное завышение цен, потому что во главу углу поставили энергонадежность, а о людях, о прибыли забыли. Найти золотую середину – это вопрос целей и указаний материнской компании.


– В состоянии ли компания все ремонты проводить своими силами без потери качества?
– Нет, конечно, да и задачи такой перед нами не стоит. Есть разные уровни ремонта. Ремонты несложные, не требующие серьезной квалификации, можно смело, под наблюдением специалиста, поручить небольшой организации на основании конкурса, например. Есть ремонты, для которых требуются высококвалифицированные специалисты. Организаций, которые могли бы выполнять такие работы, насчитывается немного, а по некоторым видам их просто нет. Но в любой ситуации, я уверен, должен быть разумный подход. Никто не призывает заводить натуральное хозяйство, наша страна не собирается отказываться от рыночной экономики. Но то, что все эти процессы должны быть регулируемы, – очевидно. Во всем мире так происходит, нигде нет полной анархии: чего хочу, то и ворочу. Везде основной бизнесмен – государство – следит за своими интересами, то есть за интересами основной массы населения, живущего в этом государстве. Оно устанавливает правила игры, и все должны жить по этим правилам.

– Какие новые задачи вы сейчас, перейдя на более высокий уровень, сформулировали для себя?
– От перехода на новый уровень наши задачи не изменились. Во-первых, организация должна существовать стабильно, должна обеспечивать надежность и безопасность системы. Думаю, не ошибусь, если скажу, что понимание того, что твоя ошибка, брак в работе могут привести к страшным последствиям вплоть до катастрофы, живет постоянно в тех людях, которые занимаются энергетикой.

Во-вторых, наша цель, конечно, получение прибыли. Мы живем сегодня в мире рыночной экономики. Я, к примеру, буду стремиться снизить издержки производства не потому, что мне приказали и дали план, а потому, что это необходимо, на этом можно заработать. В-третьих, мы должны обновлять и увеличивать фонды, развиваться, достойно содержать людей, обязательно вкладывать средства в науку. Потому что это тоже в интересах организации – появление и развитие, разработка новых идей, новых технологий. Сочетание всех этих основных позиций было приоритетом для нас и тогда, когда компания была небольшой, и сейчас, когда она стала крупной. Для нас это основополагающие вещи.

– Впереди День энергетика. Что вы обычно желаете сотрудникам в свой профессиональный праздник?
– Многие наши сотрудники в свой праздник не отдыхают, потому что работают на подстанциях, на линиях. Жизнь ведь с наступлением праздника не кончается, техника требует внимания всегда: и в выходные, и в будни. Конечно, традиционно подведем итоги года, подумаем о будущем, немного помечтаем. А пожелать хочется всем здоровья, благополучия, надежности. Надежность и стабильность организации – это надежная и стабильная работа людей. Философия простая: ты работаешь на имидж компании – ты работаешь на себя. Если у человека есть это понимание, тогда он уверен, что его благосостояние зависит от организации, в которой он работает, и работает правильно.