Революционная ситуация

Сейчас, на мой взгляд, проблема заключается в отсутствии последовательной политики государства в части регулирования энергетической отрасли. До этого поступательное движение шло в одном направлении: мы строили рынок, реформировали энергетику, пытались привлекать больше частных инвесторов, предлагали им какие-то стимулы. Наблюдается непоследовательность в действиях со стороны государства: частные инвесторы под определенные обещания вложили средства в развитие отрасли, система регулирования изменилась по всем параметрам, рынок стал свободным на 100%, он либерализован, но теперь государство не продолжает свои же начинания, не дает каких-то новых посылов долгосрочного развития. Развитие получается точечным, идет регулирование не в целом отрасли, а ручное, поэтому не может быть никакого разговора о долгосрочном развитии.

– К чему это приводит в первую очередь?

– По большому счету это увеличивает риски развития энергетики. Увеличенные риски на языке любого финансиста – это увеличенная требуемая норма доходности. Соответственно, инвесторы готовы работать только в случае повышения цен. Такой политикой, казалось бы, по сдерживанию цен в текущем периоде государство толкает отрасль в будущем на большие издержки, потому что инвестора уже не устроят нормы прибыли в 7%, ему надо будет 15–20%. Потому что эти 20% компенсируют его убытки, если завтра государство снова начнет играть не по правилам, им же и установленным.

Непоследовательность регулирования и управления отраслью, на мой взгляд, в будущем может являться риском стабильности развития энергетики, в части не только инвестиций, но и технологического состояния. Если сейчас вкладывать ресурсы только в новое строительство без глубокой модернизации устаревшего морально и физически оборудования, то мы построим в ближайшие десять лет 40 ГВт мощностей, но другие 100 ГВт подойдут к критической черте. Самый яркий недавний пример: в Санкт-Петербурге за последний год произошло столько отключений, что напрашивается только один вывод: система неустойчива, она откликается отключениями на любое внешнее воздействие, будь то локальная авария или природный катаклизм. Притом что деньги на развитие системы выделяются, но время, когда реально нужно было этим заниматься, упущено.

– Сергей Сергеевич, на ваш взгляд, что государство должно делать для полноценного включения энергетики в сферу экономики?

– Я думаю, что государству нужно сейчас обратить внимание на три составляющие развития отрасли.
Первая составляющая заключается в том, что нынешняя модель, пусть и несовершенная, сама по себе не так плоха. Она работает, но у нас сформировалась традиция: вдруг кто-то из руководителей решает, что надо все поменять, чтобы стало еще лучше и эффективнее. Но практика показывает, что если трансформировать недоделанную модель, то мы опять окажемся в ситуации, где все будет работать плохо. Поэтому государству нужно «всего лишь» последовательно доводить до классических моделей и RAB-регулирование, и долгосрочные договоры на мощность, и систему мотивации инвесторов.

Вторая составляющая – это связь процессов технологического развития отрасли с вопросами энергоэффективности. К сожалению, сегодня этой связи практически нет. Есть отдельно Закон об энергоэффективности и энергосбережении, но не наблюдается скоординированной политики по тому, что строится, модернизируется, должно соответствовать этому закону. Отрасль развивается отдельно – чиновники рапортуют отдельно. Все есть на словах, но в реальности слова не превращаются в действия. Отсутствие технологической политики, связанной с повышением энергоэффективности, не позволяет энергетике работать в русле инновационного развития. Мы пока решаем локальные задачи точечного обновления (чтобы окончательно не развалилось, не случилось аварии) и задачу построить новое только для того, чтобы закрыть где-то локальный дефицит мощности. Это видно и по сетевому хозяйству, и в части генерации. Компании не имеют стратегий долгосрочного развития с учетом задач инновационного технологического развития хотя бы на десять лет.

Третье направление – контроль над расходованием ресурсов. К сожалению, на мой взгляд, очень многие вопросы, связанные с тарифами, сталкиваются с тем, что все предприятия энергетики, даже негосударственные, до сих пор остаются не очень открытыми для потребителей. Очень сложно проконтролировать, почему одна подстанция стоит 1 млрд. рублей, а, например, у другого инвестора, который строил аналогичную ПС за собственные деньги, а не за счет потребителей, она стоит в два раза дешевле. Отсутствие контроля, отсутствие сравнительной эффективности между этими объектами приводит к завышению смет. На мой взгляд, если бы сметы соответствовали нормальной практике, регулировались более жестко, то за те же самые деньги, которые есть сейчас в энергетике, можно было бы построить на 20–30% больше, либо, наоборот, снизить эти сметы на 20–30% и построить то, что было запланировано. К сожалению, полноценный финансовый контроль до сих пор не налажен. Счетная палата не панацея в данном случае. Возможно, должен быть создан специальный орган или наняты независимые аудиторские компании, причем желательно зарубежные, которые системно занимались бы вопросами контроля издержек по проектам в энергетике. В таком случае они смогут, сравнив издержки за границей и в России, задавать те вопросы, на которые не всегда хочется отвечать монополистам-энергетикам. Вся дискуссия должна быть прозрачной для потребителей. Даже неизбежные в такой ситуации конфликты будут помогать дальнейшему развитию отрасли.

– Как вы относитесь к тому, что в сложившейся системе тендеров по закону компания, проводящая конкурс, должна выбрать того, кто предложит наименьшую цену? Мне кажется, что эта система, еще не успевшая толком родиться, во всяком случае в энергетике, уже катастрофически устарела, потому что современные западные и российские компании могут предлагать не просто отдельные трансформаторы или переключатели, а профессиональные решения, а такие решения никаким образом не могут быть выставлены на тендер.

– Профессиональные решения – это достаточно сложная вещь, которая не поддается обычным тендерным процедурам на том уровне, на котором это сейчас проводится в энергетике. Кроме этого, если профессиональное решение соответствует лучшим мировым практикам, оно не может стоить дешево. Сегодня в тендерах принимают участие те, кто жаждет освоить, скажем так, определенное количество денег в обозримые сроки, уложиться в эти сроки, что-то построить. Это что-то будет работать, но абсолютно не будет отвечать задачам развития отрасли. Поэтому вопрос комплексного развития будет связан, может быть, с модификацией тендерных процедур, введением более качественных характеристик. Эти процедуры необходимо развести. Должна быть создана независимая компания – инженер/аудитор проекта, специалисты которой проведут тендер решений, оценят стоимость наилучшего решения и вынесут вердикт. В России предлагающая и выбирающая стороны очень быстро успевают договориться, поэтому в сложившейся ситуации будет лучше обращаться к зарубежным аудиторам. Таких экспертных компаний во всем мире насчитывается полтора-два десятка. Эти компании дорожат своим именем, что может гарантировать независимость их оценок.

Сам собой напрашивается вывод: должна быть система контроля над заказчиком со стороны регулирующих органов, которые и будут отслеживать действия той компании, которая почему-либо не приняла к сведению выводы независимого эксперта. Тем самым будут снижаться неэффективные издержки в отрасли, и это приведет к тому, что стоимость энергии будет расти меньшими темпами, а возможно, и будет снижаться.

– Энергосистема должна работать, как сердечная мышца, без остановок и перебоев. Если ее запустили, процесс уже не остановить. В период тучных лет проектировалось невероятное количество новых станций, подстанций, линий. При этом единая система сервиса и ремонта как-то стала съеживаться и умирать. Мне кажется, сейчас ее пора реконструировать и включить в инфраструктуру энергетики.

– Безусловно, это как раз один из элементов технологической политики государства: унификация, сертификация и введение единых стандартов проектирования, ремонтов и других работ. Унификация и стандартизация деятельности приведут к тому, что снизятся издержки и повысится ответственность, потому что будет всем понятно, о чем идет речь. Сейчас каждый объект проектирования, каждый объект ремонтов представляют собой сложную конструкцию с уникальными условиями. В единой системе стандартов это будет гораздо и проще, и дешевле. Это должно являться элементом государственной технологической политики. По этому пути пошел Китай, и весьма успешно. Сейчас китайские производители машиностроительного оборудования в полной мере конкурируют с западноевропейскими, американскими производителями, не говоря уже о наших, они выигрывают по всем параметрам. Китай смог за полтора десятилетия внедрить практику единых стандартов и за счет этого снизить себестоимость, повысить качество и конкурировать на внешнем рынке уже своей продукцией.

– Когда-то в Советском Союзе была невероятно популярна система научной организации труда. Собственно говоря, научная организация труда – это то, что сейчас называется управлением проектами. Не время ли нам сейчас вернуться к этой теме и начать с научной проработки этого вопроса?

– Мне кажется, названия здесь не важны. Можно опираться и на советский опыт, и на западные разработки – важен сам процесс. Сначала нужно выстроить диалог среди профессионалов в энергетике. Должна быть некая интеллектуальная площадка, которая поддерживается сверху, чтобы все обсуждаемое доходило до ушей ключевых руководителей. Необходим интеллектуальный центр для генерации общих направлений. Как поступают в Европе? У них есть научные центры, где такие решения вырабатываются. Дальше их обсуждают на различных симпозиумах и форумах, вырабатывают определенную позицию, общий взгляд на тот или иной вопрос. Только после этого органы управления Европейским союзом предлагают единую концепцию, и в результате то, что выгодно бизнесу, делает наука, а то, что делает наука, априори выгодно бизнесу.

– Мы, отойдя от единой государственной энергетической системы, попытались скопировать западный опыт. Но, поскольку в Европе и в Америке энергетические системы разные, у нас появилось нечто, с одной стороны, абсолютно уникальное, но в то же время усредненное и неопределенное.

– Совершенно верно. Получилась усредненная и во многом не работающая система. Мы шли по одному пути развития, вдруг по дороге свернули с проверенного маршрута, и сегодня получается, что вектор нашего движения очевидно направлен в другую сторону от правильного маршрута, если не назад. Надо четко определиться, куда мы двигаемся. Ведь какой-то особой модели управления в энергетике нет ни в Америке, ни в Европе, ни у нас. Это инфраструктурная отрасль, поэтому подходы к управлению сопоставимы. Если обращаться к их опыту, то видно, что государство продолжает играть существенную роль в этой системе управления, оно определяет необходимые стимулы и политику развития. Если предложенные правила устраивают частных инвесторов, они работают в сложившейся системе, если не устраивают, то идет диалог между государством и бизнесом. В том случае, если по какой-либо причине партнерам не удается договориться, государство может самостоятельно инвестировать. Это нормальная система управления. Практически нигде нет ни полностью рыночной системы, ни абсолютной государственной. Государство как ключевой институт играет главную роль, и либо частные, либо государственные компании увязаны в эту систему, играют по общим правилам, и энергосистема полноценно живет.

– Что нам делать сейчас? Может быть, призвать варягов?

– Отчасти варяги уже призваны. Могу перечислить их: Enel – итальянцы, EON – немцы, Fortum – финны. Работают в энергетике и более мелкие компании по разным направлениям в части проектирования, инжиниринга. Безусловно, ключевой вопрос – система управления. Тут варяги нам вряд ли помогут. Должна смениться политическая элита, которая принимает решения, здесь нужны новые умы, новая кровь. Сейчас энергетики не знают, как развиваться дальше. Вроде бы все понятно: надо строить новые мощности, развивать уже имеющиеся, давать потребителю энергию по приемлемым ценам. Непонятно только одно: как это делать, увязывая различные интересы и отрасли, и потребителей, и развития экономики.

В последнее время мы слышим самые разные варианты решений из уст одних и тех же ответственных руководителей, звучат предложения национализировать отрасль, потому что бизнес, пришедший в энергетику, не смог выполнить возложенных на него обязательства, нужно вернуть государству руководящую роль. Это не выход, на мой взгляд. Это закапывание головы в песок. В этой ситуации изменить систему можем только мы сами.

Беседовал главный редактор Алексей Иванов