Энергоаудит vs энергосервис

В течение последних двух лет ведется серьезная работа по развитию энергосбережения в нашей стране. О проблемах и перспективах этого направления журналу «Энергополис» рассказал руководитель рабочей группы по вопросам энергообеспечения, энергоэффективности и энергосбережения Общественной палаты РФ Анатолий Либет.

– Какова в целом ситуация с реализацией Федерального закона № 261-ФЗ «Об энергосбережении»?

– Еще в мае 2009 года мы поставили перед собой задачу подготовить общественную экспертизу на готовившийся тогда закон «Об энергосбережении», инициатором которого была парламентская Комиссия по экологии. Он готовился как закон об энергосбережении и экологической эффективности. Постепенно на этом пути экологическая эффективность выпала из этого закона, осталось только энерго-
сбережение. Первая редакция не прошла благодаря подготовленному нами отрицательному заключению – мы считаем это своей маленькой победой. Во второй редакции закон был принят, он стал более работоспособным.

– Что появилось во второй редакции закона?

– Появились методы законодательного принуждения к энергоэффективности, механизмы стимулирования к повышению энергоэффективности, меры ответственности вплоть до административной в отношении, например, региональных руководителей, которые несвоевременно готовят программу по энергосбережению. В ноябре 2009 года приняли закон, появилась надежда, что мы получили в руки своеобразную дорожную карту. Двигаясь по ней, действительно можно реализовать те амбициозные задачи, которые ставит руководство страны – то есть снижение в ближайшие десять лет энергопотребления, ресурсопотребления на 40%. Номинально в законе все присутствовало: и институт энергоаудита, и институт энергосервиса, перформанс-контракты, были обозначены обязанности администрации, категории потребителя, которые обязаны проводить энергоаудит. Закон стартовал – но достаточно тяжело. Мы, силами рабочей группы, сразу ввязались в бой, заключили соглашение с Минсоцразвития Московской области и провели энергоаудит тридцати социальных объектов. Это – дома престарелых, центр соцзащиты и так далее. Выявилось достаточно удручающее положение: отсутствие исполнительных схем по энергообеспечению, отсутствие паспортов оборудования. То есть наши энергоаудиторы, по сути дела, выполняли роль энергоменеджеров, восстанавливали схемы, подбирали аналоги и так далее.

Но с другой стороны, это и повод, в определенной степени вселяющий оптимизм. Поскольку точка отсчета такова, что можно и на 20–40 и более процентов повысить энергоэффективность объектов простыми методами – модернизацией теплового хозяйства, энергохозяйства, утеплением зданий.

– Но энергоаудит – это только часть айсберга, называемого энергосбережением.

– Согласен. Непосредственно энергоаудит, как результат – энергопаспорта, компаниям не нужен. Они знают свои проблемы и так. Наша цель – сконцентрировать, сделать научное заключение по этим проблемам, наметить, что нужно сделать, чтобы достичь определенного эффекта в области энергообеспечения. Здесь возникает драматический разрыв, поскольку институты энергоаудита и энергосервиса разнесены. Энергосервисная компания в своей работе должна опираться на заключение энергоаудиторов. Я разговаривал с достаточным количеством энергосервисных компаний, они однозначно говорят, что не будут полагаться на мнение энергоаудиторов, а будут проводить собственные энергоаудиты, потому что речь идет о вложении достаточно серьезных денег.

– Меж тем энергоаудит – это обязательное требование законодательства, которое не позволяет прийти энергосервисным компаниям сразу.

– Именно так. На законодательном уровне разорван этот процесс: энергоаудит проводят одни люди, энергосервис осуществляют другие. Энергоаудит проведен, но непонятно для чего. Это одно из противоречий.

Следующая сложность – привлечение средств в энергосервис. Энергоаудит можно проводить, не имея больших оборотных средств. А энергосервис – затратное мероприятие, требующее больших денег. Возникает вопрос, где брать финансовые ресурсы. Банки пока с большой осторожностью относятся к энергосбережению. Интерес оно у них вызывает, но масштабного движения банковского капитала в эту сторону я не вижу. Препятствие – новизна темы, банки стоят в стороне, как осторожные финансисты, наблюдают за тем, что происходит, ждут какого-то сигнала. Негативную роль сыграло и то, что очень поздно была принята Федеральная целевая программа по энергосбережению. Это тоже стало сигналом для банков: «Осторожно!» Кроме того, нет ясности по двум позициям. Первая – продекларировано, что в результате энергосервисных мероприятий получается экономия, но, как делить эту экономию, методик, указаний нет. Поскольку сейчас первые эшелоны – это бюджетные учреждения, предприятия, то без указаний, без четкого понимания своих полномочий они стоят замерев.

И вторая позиция – возникает тема гарантий возврата этих денег. Сама энергосервисная компания вряд ли может гарантировать. А у всех регионов одна и та же проблема. Выдать гарантию под эту тему – примерно такая же процедура, как получить дополнительную дотацию. Все это на годы – история бюрократическая.
И наверное, третий момент. Любая программа по энергосбережению требует некоторого срока окупаемости. Надо уберечься от иллюзии, что за год такая технология окупится. Серьезным технологиям потребуется 3–6 лет и более. (Например, модернизации теплового хозяйства, утепления зданий – не менее 4–5 лет.)

– То есть в совокупности какую картину мы видим?

– Есть, что называется, вызов времени – обветшавшее энергохозяйство городов и деревень, огромные потери, особенно в жилищно-коммунальном энергохозяйстве, и огромные тарифы. По тарифам мы уже если не обогнали, то по крайней мере догнали Европу. У граждан коммунальные платежи зачастую занимают 40–50% в семейном бюджете. Это уже жизненный предел того, что люди могут платить. Поэтому вызов времени есть – надо заниматься энергосбережением.

Сегодня потери электроэнергии порядка 13–15%. Есть современные технологии, которые позволяют такие потери сократить значительно. Даже 1–3% экономии выражаются в достойных цифрах.

– Сейчас по стране активно создаются энергосервисные компании. Соответственно, они ориентированы на получение перформанс-контрактов. Насколько такие энергосервисные компании могли бы быть полезными регионам в разработке программ по энергосбережению?

– Я думаю, они могли бы быть очень полезны. Из последних инициатив, которые поддержаны Общественной палатой, это создание сети заправок для электромобилей в Москве. Одна из тем, которую мы ведем, – альтернативная электроэнергетика. А электротранспорт – наше будущее. Это показывает и мировой опыт – такие города, как Берлин, Париж, Шанхай, Пекин. Там есть уже десятки тысяч таких заправок, городские программы по внедрению. Эта ситуация ждет и нас. В Москве внедрение городского электротранспорта даст результат, в том числе и по экономии энергоресурсов.

– Вы сказали, что за счет реализации комплекса энергосберегающих мероприятий возможно снизить потери в сетях. Какие мероприятия вы имели в виду? Реновацию оборудования, внедрение технологии smart grid?

– Технология smart grid – в первую очередь. Хотя, на мой взгляд, это более долгоиграющая программа, потому как составной частью она предполагает и модернизацию действующего оборудования. Но я говорю и о технологиях, которые позволяют уже сегодня на действующем оборудовании достигнуть определенного эффекта. Это и компенсаторы реактивной мощности, которые могут быть установлены в точке разграничения балансовой ответственности между потребителем и сетевой организацией, и приборы, которые позволяют за месяц мониторинга определить все необходимые параметры сети. По итогам такого мониторинга предполагаются определенные технические мероприятия, которые, собственно, и приводят к снижению потерь. Речь идет об ощутимых результатах – 10–20% от существующих потерь.

– К слову о росте тарифов. У вас ведется работа по двум направлениям: с одной стороны, вы, как любая госструктура, опасаетесь социальных волнений, но с другой – нужна некая обратная связь, показывающая, что рост тарифов все-таки оправдан и обоснован необходимостью обеспечить надежность и безопасность электроснабжения…

– Естественно, есть позиция потребителя, который хочет получить электроэнергию дешевле, и есть позиция поставщика энергоресурсов, в том числе сетевой компании. Замораживание тарифа, тем более снижение, ликвидирует инвестиционную часть, на которой можно проводить реновацию основных фондов. Здесь баланс интересов, искусство регулирования: необходимо и не остановить процесс замены устаревшего оборудования, и в то же время не убить потребителя. Еще чуть-чуть, и мы получим ситуацию 1998 года – массовые неплатежи, у людей просто не хватит денег, чтобы оплачивать такие тарифы.

– Как объяснить гражданскому обществу, за связь власти с которым вы отвечаете, инициативы по изменению тарифной модели, по реализации региональных программ энергосбережения? Как сделать так, чтобы энергетики и общество друг друга понимали и гармонизировали свои отношения?

– Нужно плотнее работать. Кроме того, граждане не энергетики, не специалисты в области электрооборудования, взгляд у них достаточно прост. Вопрос в чем? Сколько они платят за электроэнергию. Если человек видит, что в результате внедрения таких мероприятий больше денег остается в его кошельке – это самый лучший аргумент в пользу энергосбережения. Здесь мы – Общественная палата, сетевые, сбытовые компании – можем идти рука об руку, доказывать, что предлагаемые мероприятия действительно приведут к тому, что человек сможет сохранить деньги и направить их на какие-то более насущные нужды. Через 2-3 года, когда программа даст эффект, платить за электричество, тепло, газ, воду придется меньше.

Алексей Рыбак