Большая политика большого бизнеса

По мнению академика Лаверова, Европе не обойтись без российской энергетики. С учетом того значения, которое имеет энергетический потенциал России для обеспечения глобальной безопасности, на первый план выходят задачи по развитию энергетического направления внешней политики и дипломатии нашей страны и интеграции отечественного ТЭКа в мировое энергетическое пространство. Об энергетической политике страны и о сегодняшнем дне самой крупной энергетики мира, о проблемах и путях развития отрасли состоялся разговор журнала с советником Президента РФ по науке, технологиям и образованию.

– Николай Павлович, с принятием закона об энергоэффективности у нас появился второй документ, определяющий вектор развития отечественной энергетики. Не просто законный акт, а некий фундаментальный, определяющий стратегию развития отрасли закон. Вторым таковым документом является энергетическая доктрина России. Ученые, представители крупного бизнеса, эксперты – все, кто небезразличен к развитию энергетики в России, говорят о том, что эти документы, в принципе, противоречат друг другу. Если энергетическая доктрина говорит о росте генерирующих мощностей и вводе новых крупных энергообъектов, то закон об энергоэффективности своей логикой утверждает, что к 2015 году страна должна остаться в потреблении энергии на уровне 2008 года.

– Вы знаете, тут действительно вопрос очень сложный. Сейчас в стране промышленность в силу известных причин не начала работать в полном объеме. И в отмеченном вами противоречии есть доля правды, и вопрос ваш понятен. Но, поскольку я много лет уже занимаюсь проблемами энергетики, я могу сказать, что без экстренного перехода на новые технологии, работающие на повышение энергоэффективности, мы не можем дальше двигаться. Никакой вектор развития, если он не учитывает мер энергоэффективности, не даст промышленного и экономического роста в стране. Когда делалась «энергетическая стратегия Чубайса», я был в ту пору председателем экспертного совета правительства. Было это, как вы понимаете, не двадцать лет назад. Так вот, мы три раза заворачивали эту стратегию на правительстве на доработку до утверждения. И все это было связано главным образом с тем, что разрабатываемая тогда РАО стратегия вообще не предполагала перевода энергетики на новый технологический уровень, ни по какому направлению. Ни о какой парадигме энергоэффективности и энергосбережения речи не шло, что просто безобразие, согласитесь. Даже сегодня, когда мы имеем, допустим, 38% КПД использования парогазовых турбин и говорим о том, что природный газ нам дается такой тяжелой ценой, мы продолжаем работать на устаревшем оборудовании и сжигать попутный газ… Ведем при этом «газовые войны» и наращиваем мощности экспортных трубопроводов… Неплохо бы знать и то, что в тех странах, куда мы поставляем наш «такой ценой добытый газ», эти турбины выходят за 50% КПД. Это я говорю к тому, что Россия, без увеличения количества носителей энергии, только за счет инженерных решений, может увеличить производство энергии или, по крайней мере, в два раза сократить потребление энергоносителей, чем могут быть достигнуты намеченные и желаемые результаты введения мер энергоэффективности в отрасли. Мы можем перейти внутри страны на оборудование нового типа и высвободить для того же экспорта огромные объемы энергоносителей, пустить их на продажу или в глубокую переработку внутри страны.

– Вы сейчас сказали очень интересную вещь, которая мне напомнила один вопрос широкой дискуссии некой международной конференции, где нашему заметному на энергорынке топ-менеджеру был задан вопрос, что будет, когда русские получат порядка 40% экономии внутреннего энергопотребления и куда и как они его распределят? Пустим ли мы ее, допустим, на международный рынок или будем каким-то образом ее у себя накапливать и пускать на развитие внутреннего рынка?

– Я считаю, что энергия всегда была и остается прекрасным товаром, и абсолютно уверен, что потребление газа в мире все-таки будет расти. В свое время, когда я был заместителем председателя совета министров, председателем ГКНТ и вел несколько стран Восточной Европы, то первый вопрос любого разговора, который начинался в любом формате официального ли визита или деловых встреч руководителей тех стран с нашими лидерами, всегда был один и тот же: дайте энергию, дайте теплоносители. И сейчас то же самое.

Реалии жизни таковы, что все страны, не имеющие собственных энергоносителей в достаточном количестве в переговорах с Россией, задают вопрос поставок энергоносителей в первую очередь. И это, согласитесь, понятно. Мне кажется, что в том или другом варианте мы не можем оставлять так называемое рациональное использование энергоносителей на том уровне, на каком оно есть сейчас. Энергоэффективность я, например, понимаю не только как те новые проекты, которые озвучены в программе президента. Это все правильно, но это не все. Важно, не спорю, чтобы мы перешли на светодиодные лампочки, но куда более крупной задачей большой экономики является, я уже говорил об этом президенту, перевод всех тепловых газовых станций на новые парогазовые установки. А «сэкономленный энергоноситель», тот же природный газ например, в России тоже очень востребован и, если угодно, сегодня находится в дефиците, если под этим понимать негазифицированные села и малые города России, где нет газа. Россия сама сейчас не газифицирована. А это уже социальные вопросы.

Я вот недавно был в Белгородской области. Я видел, как это все было сделано там губернатором Савченко. Это же потрясающе! Мы ездили по деревням – красота! Он буквально газифицировал все эти бывшие колхозы, очень просто и очень эффективно. И высочайшая эффективность у него получается и сельскохозяйственного производства, и сразу же исключительный подъем уровня жизни, качества жизни, если угодно. Я не буду перечислять, чем занимается Савченко кроме газификации области и «умных сетей» в Белгороде, но могу сказать, что его работа не остается незамеченной и ее результаты вызывают и удивление, и уважение, и зависть у многих. Почему так здорово у него все движется?! Белгородчина вообще-то ведь небогатая. Оказалось, что он из Харькова, из Харьковского физико-технического института, мощнейшего института, перетащил целую группу хороших специалистов. И они у него в университете поднимают уровень: и уровень преподавания, и уровень самого вуза в целом, а также разрабатывают программы новые и реализуют их. И в этом смысле я считаю, что приглашение специалистов губернатором для решения настоящих, больших задач региона, социально важных задач – очень правильное решение. Потому что он этим решает одновременно ряд других задач, например подготовку молодых кадров, и, повторюсь, воплощает в жизнь новые, масштабные проекты. Так вот это такой яркий пример, мне кажется, как можно решить проблему, с одной стороны, и как использовать результаты работ по внедрению энергоэффективности в стране на конкретном примере одной области.

– Николай Павлович, еще один вопрос. Я знаю, что энергетическая политика России стала уже неким жупелом, такой красной тряпкой для Европы и в Штатах. Что, на ваш взгляд, вызывает такую резкую оценку энергетической политики России? Почему те же Штаты так раздражает наше энергетическое превосходство на европейском континенте как минимум? «Северный поток», «Южный поток», Сахалин, у нас есть еще и Штокман, и ВСТО, и зарубежные площадки того же ЛУКОЙЛа. Мы купили входной билет в Венесуэлу и начинаем работать на Амазонке. Что им, неимущим, не нравится?

– Мы говорим – углеводородных показателей. Вы знаете, я думаю, что вообще это скорее всего не европейская позиция и не вопрос энергетики. Это – чистая политика. Притом что политика, как вы понимаете, чистой не бывает. Политический вопрос, абсолютно ясный политический вопрос, как мне кажется, рожденный в Европе в первую очередь такими странами, как Украина, Польша и странами Прибалтики.

– Но они, все эти страны, – зависимые транзитеры, они же сами это понимают про себя и это про них понимает вся остальная Европа.
– Да. Они зависимы, но тем не менее именно они очень сильно накачивают ситуацию неприятия России. Они очень много сделали для того, чтобы во всей Европе наша страна выглядела медведем в солдатской ушанке с газовым резаком наперевес. Говоря теперь и о грузинском положении, и о грузинском мнении, об их точке зрения, комментируя высказывания их президента, который не упускает случая капать на мозги или поддерживать «грузинский вопрос» и вопрос войны России с Грузией. Мне кажется, что вообще вопрос здесь не экономический и не вопрос какого-то там такого или другого неприятия наших энергоносителей, а это вопрос чисто политический. Политика, направленная то, чтобы обрезать Россию.

– Чем они себя мотивируют? Рассчитывают на развитие ВИЭ? На солнечную энергию Сахары?
– Да не заменят они ничем наш газ! Франция, правда, доказала, что многого можно достичь, развивая ВИЭ, за последние 20 лет резко изменив структуру своего топливного баланса. Они сократили потребление углеводородного сырья в два раза за счет широкой электрификации, за счет атомной энергетики.
Но тем не менее они хотят все равно наш газ иметь. Потому что газ – это не просто теплоноситель, это нефтехимия, это производство синтетических материалов. Поэтому недавно на заседании совета безопасности по вопросам климатических изменений решение было принято, на мой взгляд, самое здравое. Важным является то, что действительно придуман углеродный показатель как очень важное средство борьбы главным образом с Россией как со
страной, которая является непокладистой в ряде политических решений по отношению к Соединенным Штатам и странам блока НАТО, ну и к европейскому сообществу. Мы относимся к ним ровно так же, как и они к нам.

А если говорить об обобщенном мнении в этих странах, то вот эти прежние экстремистские притязания и Варшавы, и особенно прибалтов, и Грузии, и Украины, именно они, эти настроения, в первую очередь формируют его как продолжение политики своих лидеров. И все это помогает тем, кто действительно не хотел бы иметь более тесных отношений с Россией, всячески накачивать их внутри страны. Внутри каждой страны Европы, и внутри Соединенных Штатов, где есть группа влиятельных людей, которые не приемлют Россию как страну. Я многие годы веду всякие контакты с Соединенными Штатами и со многими другими странами, и отношение к России и к политике нашей страны я всегда встречаю примерно один к двум. То есть один – это неприятие России, а два – это все-таки некоторая симпатия или, на худой конец, некое непонимание. Поэтому я верю в то, что вот эта новая некоторая политика сейчас в связи с решением катынского вопроса, например, в отношениях с Польшей и смена политической ситуации на Украине постепенно будут политическую остроту отношений с Россией снимать. Ровно так же будет сниматься вопрос энергетической политики стран. Потому что в нем политическая компонента, на мой взгляд, сегодня преобладает.

И никаких анти, так сказать, типа газа Египта или поставки электроэнергии, выработанной солнечными батареями в Сахаре, гелия с Луны, использования тория. Это все ерунда абсолютная. Пока реально только атомная энергетика замещает все другие виды энергии, в том числе и углеводороды. Но это тоже недостаточно, несомненно. Поэтому еще длительное время будут востребованы традиционные носители, и в первую очередь природный газ, потребление которого будет расти в связи с ростом его глубокой переработки в нефтехимии. И это, в свою очередь, будет способствовать более тесным связям экономик европейских стран, азиатского региона с нашей экономикой. А разговоры об энергетической зависимости или независимости уйдут, как уйдут и те политики, которые сегодня пишут эти слова чуть ли не с большой буквы и разыгрывают политические дивиденды от этой в общем-то пустой болтовни.
Я считаю, что решение политических разногласий будет содействовать устранению этого самого надуманного вопроса размахивания энергическими ресурсами как дубинкой какой-то. Надо постепенно устранять политические элементы вопросов мировых экономик и действительно внушать миру реальность той политики, которую мы проводим. Это, мне кажется, совершенно приемлемый, нормальный путь для России, Европы, Азии, мира в целом. По-моему, все правильно.