Выработка единой стратегии

Андрей Алтухов, генеральный директор Ассоциации энергетических предприятий СЗФО

«Конституция говорит нам о том, что каждый гражданин может потреблять столько энергоресурсов, сколько нужно для удовлетворения его собственных потребностей. И это противоречит 261-му ФЗ. Не так все просто…»

В процессе подготовки «круглого стола» по энергоаудиту на промышленных предприятиях, организованного в рамках выставки «Российский промышленник», прошла встреча заместителя председателя научно-технического совета законодательного собрания Санкт-Петербурга Владислава Озорина, генерального директора Ассоциации энергетических предприятий Северо-Западного федерального округа Андрея Алтухова, советника председателя правления банка «Санкт-Петербург» Юрия Евстифеева и главного редактора журнала «Энергополис» Алексея Иванова.

Владислав Озорин: – Мы активно включены в работу: организация, которая осуществляет энергосервисные контракты, обращается к нам, и мы выбиваем деньги под определенный процент. У нас в ассоциации есть банковский сектор, мы его создавали, чтобы была разумная конкуренция. Один банк может дать один процент, другой банк – под другой процент. Один банк будет вести счета под долгосрочные обязательства, а другой, возможно, под краткосрочные согласится. Исходя из нормальной разумной конкуренции, исходя из того, что энергетический ваучер – это, считаем, факт и их распределение должно быть разумным, должны быть технические структуры, – и те же энергосервисные компании и аудиторские компании сюда придут. Они придут, потому что им всем нужна определенная поддержка, и не каждый может вложить десятки, а иногда и сотни миллионов для того, чтобы потом в течение какого-то срока отбивать эти деньги. А если механизм погашения этих процентов (если это государственное учреждение), Правительством РФ будет отработан, это будет здорово.

Кстати, нами отработаны многие вопросы, в том числе и процедура, как сэкономленные средства забрать обратно. Механизм: я должен в оперативное управление забрать эту установку, к примеру заключить договора снабжения на себя или трехсторонний договор о том, что мы зафиксировали ставку оплаты в таком-то объеме. Например, они платили за электроэнергию миллион рублей в месяц – они и платят миллион. Мы с ними это зафиксировали, то есть они нам перечисляют миллион, а то, что сэкономили, мы переводим сюда, сюда и сюда. Сейчас мы этим очень серьезно занимаемся.

Механизмы, к сожалению, до конца не отработаны. Мы ведь стали заниматься энергосервисными контрактами, когда еще такого термина не существовало, во всяком случае в законодательном порядке, еще до 261-го ФЗ. Когда стали конкретные проекты просчитывать, мы, естественно, пришли в Комитет финансов, в Комитет по энергетике, чтобы начинать работу. А тогда вышел 261-й ФЗ, и реакция была замечательной: «Какая прелесть! Какие люди! Первая реальная группа, которая пришла к нам с конкретными предложениями, с деньгами, которым ничего не нужно: они готовы взять проект и запустить». Мы говорим: «Да, нам ничего не нужно. Договора подписаны». Нам сказали: «Понимаете, мы не умеем их реализовывать». Все! С тех пор стоит вопрос.

– Что значит «не умеем реализовывать»? Непонятно, как потом вернуть эти деньги?

– Закон есть. В нем вроде бы все прописано. Вроде бы там прописан даже механизм оплаты, но это «вроде бы». Для чиновника это ничто. Ему нужно, чтобы перед ним легла четкая инструкция по исполнению.

261-й ФЗ вышел 21 ноября 2010 года. Должен был выйти целый ряд подзаконных актов начиная с января 2011 года, то есть через 1,5–3 месяца. А они стали выходить только через полгода, а то и позже. А потом пришел приказ Министерства экономического развития, это уникальная чиновничья отписка. Я понимаю, почему наш президент ругается в адрес чиновников, – замечательный документ с этой точки зрения! Достаточно только прочитать первую фразу приказа: «Примерные положения, которые могут быть включены…» Все! Дальше можно не читать! Это приказ, который не будет исполнен никогда. Самое главное – откуда взять деньги на исполнение энергосервисных контрактов? Вопрос даже не стоит так: давайте проведем полное энергетическое обследование. Мы сейчас иногда предлагаем учебным учреждениям провести так называемый предэнергоаудит, по результатам которого мы выдаем конкретную смету, конкретные расценки на проведение полного энергетического обследования. А дальше они могут идти в свои министерства и ведомства, комитеты и т.д., подавать заявки и открывать финансирование на следующий год. Кстати, он у нас последний с точки зрения энергообследований. Это первый момент.

Второй момент. Нельзя ставить во главу угла энергетический паспорт. Паспорт не отражает всех аспектов. Мы работали с Ростелекомом, и их не интересует паспорт – им важны конкретные организационные, конкретные технические, технологические и социально-экономические мероприятия, которые им реально позволят сэкономить. Они просят посчитать, в каком процентном соотношении и с каким сроком окупаемости у них будет конкретный результат. Тогда и они собственные внутренние ресурсы изыщут.

Следующий аспект, который мешает. Если государственная доля собственности есть, то в этом случае вмешивается 94-й ФЗ – тендеры, то есть демпинг жесточайший. Мы серьезно прорабатывали вопрос энергетического обследования с одним из областных «Водоканалов». Стоимость энергообследования была около 2 млн. рублей. Это детальное обследование, с учетом утечек, которые могут быть. Но в последний момент возникла компания, которая предложила за 400 с небольшим тысяч провести энергетическое обследование. В результате объект не обследован ни ими, ни нами. Мы теряем драгоценное время. А уважаемая компания из-за 2 млн. рублей ежемесячно теряет столько же за счет утечек, допустим, в системах холодного водоснабжения. Это самый элементарный пример.

Еще один момент – это недобросовестные энергоаудиторы. Приведу пример. Я читал лекцию в ГАСУ (Государственный архитектурно-строительный университет). Было 50 человек. Электрический аудит предусматривает, что это должны быть как минимум специалисты, которые имеют право производить осмотр электроустановок, должны иметь соответствующую группу по электробезопасности. Из 50 человек только четыре имели группу по электробезопасности. Какие они, извините меня, энергоаудиторы?!

Каким образом можно было бы перебить 94-й ФЗ? Только если бы мы официально узаконили определенные расценки, официально узаконили организационные, технические, экономические мероприятия, которые действительно должны быть, и примерную их стоимость прикинули. Тогда нельзя было бы отступить. Тогда я, придя на объект для того, чтобы снизить цену, должен был бы какие-то пункты вычеркнуть. Но если я их вычеркиваю, то, стало быть, я провожу неполное энергетическое обследование. Значит, я отсекаюсь. Это самые болевые точки.

– Юрий Евгеньевич, можно ли разрывать энергоаудит и энергосервисные контракты или они должны быть слиты?

Юрий Евстифеев: – Дело в том, что 261-й ФЗ не предусматривает единой связки между энергосервисным контрактом и энергетическим обследованием. А это означает, что энергообследование может проводить одна организация, которая не отвечает абсолютно ни за что. Мало того, нигде не записано, что результатом полного энергетического обследования должны быть конкретные сметы, калькуляции, а не только рекомендации. А дальше должна прийти энергосервисная компания. На первом этапе происходит согласование цены вопроса. Как аудитор может согласовать с заказчиком конкретную ценовую политику энергосберегающих мероприятий? Опять-таки каждый может выбирать: импортное или отечественное оборудование, кабели из сшитого полиэтилена или более дешевые, светильники китайского производства. Мы не знаем, может быть, он готов своими силами раз в месяц менять лампы для того, чтобы сэкономить и пускать китайскую продукцию. А может быть, он хочет плазменное освещение. Невозможно энергоаудитору в этом плане дать конкретные рекомендации. Это можно сделать только на стадии энергосервисного контракта. Поэтому мы соответствующие обращения о внесении изменений в 261-й ФЗ от нашего законодательного собрания давали в Совет Федерации.

– Юрий Евгеньевич, с точки зрения банкира, какова сейчас ситуация в энергоаудите и энергосервисных контрактах?

– Хороший вопрос. Дело в том, что у нас достаточно жесткое банковское законодательство. В отличие от ряда зарубежных стран у нас нельзя получить кредит, например, под бизнес-план. Для получения кредита необходимо предоставить залог или иной вид обеспечения, то есть поручительства, гарантии и т.д. В то же время сами механизмы порой не очень проработаны. Такой, например, механизм страхования, как обеспечение финансовых рисков, у нас напрочь отсутствует, опять же в отличие от ряда зарубежных стран. В результате получается достаточно любопытная вещь: у банков много денег, ликвидность очень высока, а кредиты в то же время не даются. Это еще более серьезная проблема.

Энергосервисных компаний много. Это все молодые компании, которые появились недавно. Денег у них нет, имущества тоже нет. Получается, что прокредитовать их практически невозможно: обеспечения никакого. Что может быть обеспечением? Практически ничего. Какие-то обязательства по энергосервисному контракту? Практика общения со специалистами показывает, что сами специалисты далеко не всегда уверены в возможности получения внятного результата при реализации энергосервисного контракта. Тем более финансового результата. Мне приходилось участвовать в дискуссиях, когда одни специалисты утверждают, что можно просчитать экономический эффект, другие специалисты за этим же круглым столом, имеющие тот же самый опыт, утверждают, что этого сделать нельзя. И что тогда банк может сделать, если непонятен экономический эффект? Каким образом выделить деньги? Это риск на 100%. Если можно было бы представить двухсотпроцентный риск, это именно та ситуация. Банк, естественно, на это не идет. Да, все с удовольствием готовы финансировать проекты, где поручителями, гарантами выступают федеральный бюджет, муниципальный бюджет и т.д. Пока таких гарантий не будет, все говорят, что не готовы в этом проекте участвовать.

– Юрий Евгеньевич, можете рассказать о контрактах по установке приборов учета? Что интересного, какой механизм разработал ваш банк?

– Используется лизинг, хотя мы не говорим, что это лизинг, мы говорим, что это лизинговая схема. Дело в том, что целый ряд условий финансирования в рамках лизинга при этом нарушается. Слишком маленький аванс, слишком маленькие сроки по финансированию. Нарушаются некоторые другие условия. И заключение Российской лизинговой ассоциации было такое, что это уникальный пример, но повторить его нельзя.

Лизинг в некоторых случаях может спасти. Но в приложении к бюджетной сфере лизинг далеко не всегда возможен. По большинству проектов одно из условий – переход сразу права собственности. А лизинг подразумевает, что оборудование остается в собственности лизинговой компании. То есть лизинговая схема или лизинг как таковой невозможны.

Какие механизмы финансирования? Не совсем понятно. Кредитование, в силу необеспеченности таких проектов, такого финансирования, невозможно. Лизинг невозможен по другим причинам. Факторинг, тот механизм, который часто используется, в том числе и на Западе, тоже далеко не всегда проходит.

Инвестиционные схемы тоже очень тяжело работают, поскольку банки у нас – не инвестиционные компании. А собственного капитала такие структуры обычно не имеют. Рисковый капитал у нас отсутствует.

– То есть вы пессимистически смотрите на сотрудничество банка с энергосервисными компаниями?

– Если бы я был пессимистически настроен, я бы не занимался этой темой. Другое дело, что для того, чтобы решить вопросы, связанные с финансированием, вопросы, связанные с реализацией проектов, нужно затратить много сил на корректировку нашего законодательства, на создание определенного рода механизмов, в том числе на объединение различных структур. И это системная работа, связанная с объединяющими, координирующими функциями, – тут есть где поработать Союзу промышленников и предпринимателей.

– Кто должен взять на себя эту функцию: это должны быть законодатели, Комитет по энергетике в Госдуме, Комитет по энергетике Санкт-Петербурга или это должен быть Союз промышленников и предпринимателей, а может, СРО по энергосбережению? Каково ваше мнение?

– Этими вопросами должны заниматься специалисты, специалисты в каждой конкретной области, объединив усилия. Если говорить о Комитете по энергетике, здесь возникает определенная коллизия: какова задача городского комитета по энергетике?

– Надежное обеспечение.

– Все правильно. А что является показателем? Показателем является, условно говоря, увеличение из года в год поставки энергоресурсов. И вдруг, ни с того ни с сего, на комитет по энергетике возлагают функцию энергосбережения, то есть прямо противоположную задачу. При этом возникает вопрос: что должен делать комитет по энергетике? Он должен увеличивать или снижать?

К сожалению, далеко не всегда органы законодательной власти могут решить вопросы, у них нет специалистов в данной конкретной области. А в таких структурах, как Союз промышленников и предпринимателей и СРО, где собрались специалисты, в научных учреждениях, потенциал которых слабо используется, должны объединяться специалисты, должны вырабатывать единую политику, должны готовить нормативные документы и должны, естественно, отстаивать, аргументировать свою позицию в органах законодательной власти.

– Андрей Георгиевич, пока ситуация, несмотря на умеренный оптимизм, я бы сказал, заторможенная. Какие пути выхода из этой замершей ситуации вы видите как специалист в данной области?

Андрей Алтухов: – Для того чтобы выходить, надо понять, в какую сторону выходить. По поводу оптимизма и пессимизма хочется вспомнить, что пессимист – это хорошо информированный оптимист. Я таковым и являюсь. Мой пессимизм имеет прагматический взгляд. Я согласен с Юрием Евгеньевичем: все проблемы, ради которых мы сейчас пытаемся собрать экспертное сообщество, ясны! Это в самых общих чертах: а) отсутствие компетенций во всех сферах – отсутствие компетенций как в органах власти законодательной и исполнительной, так и у исполнителей этого закона, отсутствие компетенций заказчика; б) отсутствие системного менеджмента этого процесса.

В законодательстве (а мне много приходится заниматься вопросами нормативно-правового обеспечения этих процессов) очень много системных ошибок, когда неоднозначно, противоречиво, неверно определен предмет какой-либо деятельности. Например, объект обследования либо все, что касается энергосервисных договоров. В законе написаны, как правило, правильные фразы: создание, скажем, информационной системы и условий для ее функционирования. На практике зачастую условий для функционирования, конечно же, нет.

Поэтому речь идет о том, что нужно правильно, корректно сформулировать задачу. Мы, технари, понимаем, что в правильной постановке задачи заключается половина ее решения. Если изначально задача поставлена неверно, мы должны, обязаны бить в колокола, привлекать общественные организации, научные учреждения, специалистов-практиков – всех, кто поможет скорректировать поставленные задачи, пока не поздно. Поскольку сейчас процессы далеко не запущены (мы видим, что пока что тех же самых энергетических обследований провели, грубо говоря, ноль в масштабах страны, причем еще пока непонятно, с каким качеством, энергосервисных контрактов почти нет, пока еще над ними идет работа), то именно сейчас, с точки зрения оптимиста, все еще можно и нужно поправить, пока не случилось ничего страшного. Пример. У нас зачем-то определили проведение первого энергетического обследования до конца 2012 года, а потом на все последующие дают по пять лет. Ну давайте на первое обследование дадим тоже хотя бы пять лет. Оно же самое сложное, ему еще научиться надо! Давайте же здраво посмотрим на это.

Очень плохая привычка – что-то писать, заранее зная, что ничего из написанного выполнено не будет. Зачастую от чиновников можно услышать такую фразу, которая совершенно справедлива. Когда им говоришь: «Как получилось, что, когда вы разрабатывали программу по энергосбережению, забыли написать в ней про промышленность?» Они говорят: «Понимаете, вы, специалисты-практики, ничего не разработали, ничего не принесли нам, а мы поставлены в условия очень сжатых сроков. Мы должны были собрать хоть какие-то программы от тех организаций, которые обязаны их сделать, и, соответственно, у нас было два варианта: либо не сделать никак, завалить работу и положить свою голову на плаху, либо сделать как получится, но тут же предъявить некий план по улучшению и дальнейшим корректировкам».

Эта практика привела к тому, что в знаменитом, но годном только для истории Распоряжении правительства 1830-Р, которое последовало за принятием 261-го ФЗ, где так называемый «план Путина» был написан, там были расписаны все мероприятия, которые следует выполнять по закону, ответственные министерства и ведомства и сроки исполнения. Ни один пункт в должной мере не был исполнен. Равно, как мы можем видеть, принимается Федеральная программа до 2020 года по энергосбережению от 27 декабря прошлого года. Там совершенно четко прописаны нормативные документы, которые должны быть подписаны после ее принятия: разнообразные постановления правительства о порядке субсидирования и т.д. Ни одно из них в срок не принимается. Я уже не говорю о том, что такие необходимейшие вещи, как требования по энергетической эффективности зданий, строений и сооружений, которые там, наверное, должны быть, чтобы те же аудиторы могли хотя бы оценить соответствие, чтобы проектировщики могли проектировать энергоэффективные здания в соответствии с заданными параметрами, просто отсутствуют.

Мы должны понимать, что энергоэффективность и энергосбережение – это совершенно разные вещи. Энергосбережение – это не применять ничего лишнего, выключить свет. К «энергосбережению» ведет и спад производства. Энергоэффективность же надо определить как энергоэффективность оборудования, процесса и так далее. Не бывает энергоэффективности вообще. За всем этим нельзя забывать об энергетической безопасности, нельзя забывать о требованиях санитарных норм к микроклимату помещений и условиям труда, надежности обеспечения электроэнергией, на чем, собственно, держатся рост и стабильность нашей экономики. И во всем этом должна быть экономическая целесообразность.

Поэтому, возвращаясь к вопросу, который вы задавали: «Кто должен управлять этим процессом?», можно сказать, что ответственные конкретные лица со временем определятся. Понятно, что толчок должно дать государство, что управлять этим процессом должно государство. Но надо найти и заинтересованных лиц на рынке. Только когда эти задачи будут поставлены самим рынком, они будут выполняться. Известный руководителям факт: когда формируется некий проект, нормально, что участвуют в его исполнении те, кто его создавал. У них есть мотивация его реализовать. А если без нас все придумали, все красиво нарисовали и предлагают исполнять, то от этого беда и есть.

И на начальном этапе, и сейчас нужно привлекать широкие круги специалистов. Надо понимать, что универсальных специалистов нет, есть специалисты в каждой конкретной сфере. Хороши специалисты, которые, как Юрий Евгеньевич, разбираются в финансах и понимают технические вопросы. Но ведь таких единицы, штучный товар. Я тоже управленец и технарь одновременно плюс еще специалист по продвижению. Надо уметь найти этих людей и использовать их компетенции.

Их не хватает, правда? Банкам трудно, потому что там не хватает технарей – специалистов, которые могут рассматривать эти проекты. Там риски никто оценить не может: сложно. Основная проблема, по большому счету, кадровая. Если вспомнить про СРО в области энергетического обследования, которые вроде бы организованы как профессиональные сообщества, если закрыть глаза на то, что 90% совсем не энергоаудиторы, по объективным причинам специалистов там не может быть в нужном количестве. Но тем не менее там определенные компетенции есть. От них уже идут предложения, огромное количество предложений с поправками. Всем ясно, что как только любая энергосервисная компания придет на объект, обследованный другой компанией, они встанут перед фактом, что им надо проводить свое собственное обследование, то есть выполнять двойную работу.

– Андрей Георгиевич, на ваш взгляд, каковы должны быть действия (обозначим их как дорожную карту для решения этой проблемы, в широком смысле.)? Как бы вы как специалист рекомендовали, с чего начать? Поэтапо: первое, второе и т.д.

– Написать дорожную карту для представителей конкретного бизнеса – это одна задача. Дорожная карта для нашего правительства и президента – это другое. Я бы за это не взялся. Но рекомендации можно было бы, конечно, дать. Опять же я говорю только о системности, о системности на уровне понятий. Надо вернуться и скорректировать понятия, на которых стоят законы. Механизмы реализации не могут быть построены, если они держатся на неправильных базовых понятиях. Нельзя написать программу, не описав предварительно данные. С этого все начинается. Соответственно, если мы их некорректно описали, то ничего работать не будет.

От этого зависит и правильный выбор компетенций, опирающийся на конъюнктуру и политическую, и рыночную в данной ситуации. Понятно, что, как в любом здоровом процессе, есть группа лоббистов, которая лоббирует интересы той или иной промышленности. Замечательно, что развиваются осветительные устройства, кто-то двигает светодиодные, кто-то еще какие-то. Нельзя отдавать это на откуп промышленным группам – якобы рынку, потому что рынок не подумает, насколько это полезно здоровью людей, не разрушит ли это наше зрение, не подумает о том, что неплохо бы сначала написать программу по утилизации всех этих, например, ртутных ламп, а потом уже запрещать лампы накаливания. И не доводить ситуацию до того, что у нас, например, в Санкт-Петербурге нужно утилизировать уже около 4 млн. недорогих энергосберегающих лампочек, которые может население покупать. Лампы собраны в Китае. А по городу у нас ездят два экомобиля, которые подобные вещи собирают, движение которых можно отследить где-то на сайте. Даже продвинутый и ответственный с точки зрения гражданской ответственности человек едва ли сможет это сделать просто по времени. Понятно, что большинство населения будет выбрасывать эти лампочки, если не в форточку, то в мусоропровод. В результате чего постоянно возникают источники испарения ртути. Все не продумано.

А строить программы на популистских лозунгах – нельзя. Вдруг с высоких трибун заявляют, что, заменив энергорасточительные лампочки энергосберегающими, мы сэкономим 10% генерирующих мощностей в стране. Но мы-то прекрасно понимаем, что на освещение в стране в среднем уходит не больше 5%. Но лампочки очень хороши на плакатах, а устройства компенсации реактивной мощности на плакате смотрятся не так хорошо. Как изобразить девятые гармоники, которые возникают в сетях при некорректном подборе оборудования? Вот конкретная ситуация: несогласованность, нет общего менеджмента процесса, есть разные заинтересованные стороны.

Мы на наш технический совет в законодательном собрании пригласили ГУП «Ленсвет» и Кабельные сети «Ленэнерго». ГУП «Ленсвет» занимается аккредитацией этих самых светильников. У них есть набор критериев, они работают с нашим оборудованием, с китайским. Кабельные сети при этом предложили в качестве одного из критериев выбрать влияние энергопотребляющих устройств на сети.