Новая логика великого почина

Закон по энергосбережению, плох он или хорош, вышел, слава богу. Сейчас стало модой говорить об энергоэффективности, хотя и раньше никто энергосбережением заниматься не запрещал. Более того, понуждали. Конечно, нормативная база не была совершенством, но тем не менее руки не были связаны. На самом деле проблема не в самом законе, а в подходе.

У нас закон называется «Об энергосбережении и энергоэффективности». А задача, которую поставили президент и премьер, – снизить на 40% энергоемкость. А это стоимость энергетических ресурсов, конечных единиц товара или услуги. Сто-и-мость. Есть два пути: экономить объем затраченных энергоресурсов и делать энергоресурсы дешевле. Так вот, сделать энергоресурсы дешевле – это задача инфраструктурных организаций. А чтобы меньше потреблять, нужно квалифицированное потребление. Решение этих проблем, по сути, довольно банальная инженерная задача, просто очень большая. Но любая задача решается только в том случае, если грамотно сформулированы исходные данные. А чтобы сформулировать исходные данные, надо сделать анализ: сколько у нас в стоимости каждого конечного товара или в стоимости каждой конечной услуги собственно энергозатрат?

Так вот полного такого анализа нет до сих пор. В этой связи представляется необходимым сначала сделать оценку – а сколько? Дальше – а к чему мы хотим прийти? И после этого формулируется стандартный бизнес-план. Чтобы прийти к искомому результату, нужно столько-то затрат в такие-то промежутки. И дальше смотреть – окупается, не окупается. Обычная стандартная задача. И далее, если мы к решению этой задачи прийти не можем, ставится реперная точка для всех. Для инфраструктуры, для потребителя. И говорится: уважаемый господин, товарищ, барин, если ты к определенному времени приходишь в эту точку, мы создаем тебе различные послабления – льготные кредиты, налоговые преференции и прочие приятные вещи. И держись на этом этапе или разрабатывай следующую программу. Но если ты к 2015-му, к 2020 году не приходишь к намеченному результату, это твоя зона риска, твой рыночный риск.

Вот говорят: мы стараемся, строим и ремонтируем дома по энергоэффективным технологиям. Надо просто установить нормы проектирования и сказать: мы с 2012 года здания с затратами тепла на один квадратный метр выше чем 30 Вт не строим. Запрещено. Или с потреблением выше 28 Вт на освещение на квадратный метр – мы их не строим. Конечно, пока еще есть здания, которые эксплуатируются уже и по 200 лет, их невозможно привести к должному уровню энергозатрат. Мы должны понять, что – да, есть сегмент, в котором мы не сможем прийти к таким показателям. Но это в любом случае будет нормальная открытая позиция.

Для того чтобы потребитель смог стать квалифицированным, ему нужно дать инструмент. У него должно быть широкое тарифное меню и возможность постоянно контролировать свое потребление, следить за ним и в случае чего менять тарифы самостоятельно. Но для этого должен быть сформирован розничный рынок электроэнергии, именно под такие условия, и изменено тарифное законодательство, позволяющее устанавливать такое тарифное меню. Без этих двух ключевых вещей мы не сможем воспитать квалифицированного потребителя, он не будет заинтересован в повышении своей квалификации. Даже если мы везде поставим приборы учета, это будет просто дорогая игрушка, которая никогда не окупится.
Дальше. Что такое стоимость киловатт-часа? Это стоимость его производства плюс стоимость его передачи. Но я, как сетевик, говорю об инфраструктурной организации сетей. Безусловно, снижение стоимости передачи отражается в конечной стоимости киловатт-часа, поэтому снижение операционных затрат – основная моя задача. Что нужно для снижения операционных затрат? Безусловно, борьба с потерями: это и топология сетей, и режим работы, и технико-экономические параметры, и оборудование, которое в сети используется. Мы должны нормировать затраты на ремонт и эксплуатацию каждой единицы сетевого актива. Но для этого все сетевые активы должны быть описаны по единой идеологии. К сожалению, у нас сейчас ТСО, РСК, ФСК – один и тот же актив, в разных компаниях описанный по-разному. При этом отнесение затрат на разные активы делается с разной степенью прозрачности. Я не могу их контролировать. Единой базы нет. Мы сейчас в МРСК этим занимаемся. Я думаю, к концу года мы ее уже внедрим.

Что происходит сейчас? Сегодня, когда мы формируем затраты на ремонт, говорим: ну, наверное, это стоит столько-то, 1,5 тыс. рублей на одну условную единицу. Почему? Потому, что есть технологическая карта десятилетней давности. Но эта технологическая карта делалась на базе совсем другой технической политики, технической базы, технических инструментов, технического оборудования. И нормы времени, и трудозатраты тогда и сейчас совсем разные, стоимость оборудования совсем разная. Они неадекватны. Так вот, без наведения порядка говорить об энергоэффективности инфраструктурной организации невозможно. И эта ситуация транслируется на все – на связь, на теплоснабжение, на водоснабжение, на дорожное даже строительство.

Поэтому сейчас очень важно, какую дорожную карту этот закон пропишет. Сейчас у госпожи Набиуллиной в рабочей группе идет активная работа над этой рабочей картой. Но дорожная карта, к сожалению, будет разработана не раньше, чем к концу года. Мероприятия, которые там предусмотрены, будут заложены на 12-й, 13-й, 14-й год. Я боюсь, как бы младенца не выплеснули вместе с водой, если не будет нормального системного подхода.

Любят у нас компанейщину: давайте лампочки поменяем, и все у нас будет хорошо. Не будет! Энергоэффективность – это каждодневная работа. Нудная, монотонная, с очень большим количеством аналитики. По-другому не бывает.

Вот сейчас в соответствии с поручением правительства мы в холдинге разработали программу реновации основного оборудования. Мы неоднократно заявляли, что у нас 52% оборудования отслужило свой нормативный срок. Это значит, оборудование надо менять.

Цена программы – под 3 трлн. Мы сейчас внесли ее в профильное министерство, будем вносить в правительство. Так вот могу сказать вам следующее: если эта программа будет реализована к 2020 году, то в целом это даст снижение технических потерь электроэнергии всего на 2,1%. Это 10 млрд. киловатт-часов в год в среднем при нашем объеме транспорта электроэнергии. Но при этом операционные затраты в связи с изменением парка оборудования снизятся в среднем по МРСК от 18 до 23% – вот где энергоэффективность. Та часть – энергосбережение, а вот эта – энергоэффективность. Лишь бы под это деньги нашлись. Мы прогнозируем в результате работы по этой программе выйти на уровень международных стандартов. Есть такие международные показатели надежности и качества, СЭДИ, СЭФИ, – это среднее количество отключенных потребителей и средний перерыв в энергоснабжении. Так вот в Южной Корее перерыв в электроснабжении составляет 16 минут. А в такой компании, как ЕРДФ во Франции, – 1 час 24 минуты. Мы запланировали, что если у нас все хорошо получится, выйти хотя бы на 1 час 30 минут. Сейчас у нас этот показатель больше пяти часов.

И еще одно: я работал в операционной компании в Сибири, могу сказать ответственно: наведение элементарного порядка в балансе по всем уровням напряжения позволило компании с 13,6% потерь отчетных в течение года уйти на потери 9,8%! Только наведение элементарного порядка!
Теперь что касается остального. Раньше мы жили в какой логике? Затраты плюс метод тарифного регулирования. Кто больше докажет, кто больше РЭК обманет, кто больше НВВ получит. Сейчас же у нас есть постановление 30-Р, новые методы тарифного регулирования, RAB так называемые. Метод доходности на инвестированный капитал. И 17 компаний уже с этого года работает по-новому. Там логика другая. Там тариф устанавливается на три года. Если точнее, то от трех до пяти лет, но сейчас на три года. И если мы затраты на операционные расходы не снижаем – штраф. Но на самом деле отдельно надо разговаривать про метод тарифного регулирования. Это – отдельный, серьезный разговор.

А если про генерацию говорить… Вы знаете, сколько электроэнергии от выработки тратится станциями на хозяйственные нужды, на собственные нужды, на потери в распредустройствах? От 16 до 19% – это нормируется в тарифе. То есть на 100 выработанных киловатт-часов от 16 до 18 киловатт-часов станция или съедает сама, или теряет. Так вот в сетях отчетные потери – 10%. А все почему-то говорят про потери в сетях. Понимаете? Сложно у нас с акцентами. Есть документ, который определяет объем выработанного генераторами. Так вот объем электроэнергии, выработанной генерирующими компаниями, определяется по уровню 6 или 10 кВ, которые выходят с машин. Так? Так. С машин. И считается, что это отпущено в сеть. Это – выработка станций. Но после того, как от генератора электроэнергия пришла, у них есть ОРУ. Повышающая подстанция. Все потери, которые происходят на этой подстанции, принадлежащей генерирующей компании, плюс те подрядчики, которые присоединены к ней для обеспечения работы и ремонта генерирующего объекта, – все эти затраты электроэнергии автоматически переносятся в сети.
Поскольку учет-то в сетях происходит, а там происходит отбор, еще и неучтенный. На собственные нужды, на хозяйственные нужды, на всяких подрядчиков – эти потери передали и повесили на сети. Извините, но потери не в сетях. А затраты в сетях. Поскольку все потери должна окупить сеть. Я с этим столкнулся, когда мы составляли баланс: оказалось, что за полгода 90 млн. киловатт-часов потерь генерации просто на сети переложили. Неправильная логика.

Отдельный разговор о сбытах. Смотрите, идеология сбыта, нормальная идеология сбыта – он должен конкурировать за клиента, за объемы и за снижение своей сбытовой надбавки. За что у нас сейчас сбыт конкурирует? За контроль над финансовыми потоками в регионе. При всем при этом плевать ему на качество услуги, которое он предоставляет. Согласитесь, логика абсолютно абсурдная и нерыночная. И так будет продолжаться до той поры, пока не образуется нормальный розничный рынок электроэнергии. Более того, пока на этом розничном рынке не появится независимый оператор, который будет владеть всеми базовыми данными по приборам учета, по объемам переданной электроэнергии, по клиентской базе.
Это должен быть независимый оператор. Только тогда удастся вернуть сбыты в нормальную рыночную логику. Только тогда они будут конкурировать за количество клиентов посредством качества и снижением своей сбытовой надбавки. И плюс если появится такой оператор, входные барьеры для сбытов на розничный рынок станут минимальными. И не нужно будет содержать кучу контролеров в сбыте. Есть одна лавка, в которую ты принес договор, она тебе клиента выделила из базы, и ты с ним работаешь. Причем эта организация контролирует и состояние расчетов. Даже если сбыт умер, видно, что потребитель заплатил. Не так, как сейчас, у нас, например, в Ростове, где идет замена сбытов. Базы нет. Бытовые потребители потом придут, скажут: мы сбыту платили. Новый сбыт говорит: ничего не знаю и за два, за три месяца давайте переплачивать обратно. Именно поэтому сейчас никто и не решается гарантирующих поставщиков по-крупному смещать, потому что нет нормально выстроенного механизма. А когда появится такой оператор и сбыты будут конкурировать за качество и за количество услуг, снизятся входные барьеры, конкуренция повысится, не надо будет создавать монстров. Вот на эту логику надо переходить.

Вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сказать. Об остальном придется думать самим!